Похищение Эдгардо Мортары

Я мягко попросил его повесить медальон на шею и поцеловать его и сказал, что одновременно с ним сделаю то же самое. Поначалу он проявлял упорство и говорил, что его мать не хотела, чтобы он целовал крест. Но я продолжал уговаривать его самым ласковым тоном, внушая ему, что теперь он избавится от слепоты и сможет видеть свет божественных откровений, истинный свет, и что отныне он уже не неверующий, а настоящий христианин. Наконец поддавшись на уговоры, он поцеловал медальон и повесил его себе на шею.

Агостини взял Эдгардо за руку и повел его в главный собор Фоссомброне. Бригадир рассказывал, что, остановившись перед входом, он легонько подтолкнул мальчика. «Поначалу он упирался, — вспоминал Агостини, — но потом, увидев, что другие жандармы идут на мессу, он вошел вслед за ними». Вот тогда-то и свершилось чудо. Едва только мальчик вошел в церковь — в первый раз в жизни, — как, «явно силою небесного вмешательства, с ним произошла мгновенная перемена. Встав на колени, он стал спокойно внимать божественной литургии и с интересом слушать объяснения», которые давал ему Агостини. Бригадир сразу же решил показать мальчику, как нужно осенять себя крестным знамением. Покончив с этим, он научил его словам молитвы Ave Maria.

Преображение казалось поистине каким-то чудом: «С той поры он обнаруживал сильное желание посещать другие церкви в этом городе. После обеда, когда мы зашли еще в одну церковь, мальчик не мог отвести глаз от одной картины, где изображались страсти Искупителя», поэтому Агостини объяснил мальчику, что там происходит. С того момента, уверял бригадир, Эдгардо «забыл о своих родителях, а когда мы продолжили путешествие, на каждой остановке он просил прежде всего отвести его в Дом Бога, где бы он мог креститься святой водой и читать Ave Maria

, которую только что выучил наизусть».

Когда они доехали до Сполето, рассказывал Агостини, он отвел Эдгардо в церковь и там, поставив его на колени, велел повторять за ним молитву Pater Noster. Священник, узнав трогательную историю мальчика, отвел его в ризницу и с превеликой добротой дал ему наплечник святой Марии, надел ему на шею и заставил много раз поцеловать. В течение всего оставшегося пути они продолжали посещать церкви, пока наконец неофит Эдгардо не был доставлен в Дом катехуменов в Риме.

Для бригадира Агостини, который уже получил денежную премию от отца Фелетти в благодарность за отлично исполненное поручение и за вдохновляющий рассказ, просьба подготовить для государственного секретаря, кардинала Антонелли, письменный отчет о том, чему он стал свидетелем, стала уникальной возможностью: его голос должны были услышать на самом высшем уровне церкви и государства. Доклад Агостини о невероятном успехе, которого ему удалось достичь, наверняка очень обрадовал кардинала, но в какой мере кардинал (известный в церковных кругах отсутствием каких-либо религиозных убеждений) поверил в его рассказ, сказать трудно.

Глава 6

Дом катехуменов

И для набожных христиан, и для евреев Италии Дом катехуменов оставался местом огромной важности. Он пребывал как бы в зазоре между двумя мирами, и в этом-то промежуточном положении заключался весь его ужас. Иудей попадал в Дом катехуменов и выходил оттуда уже католиком. Тем самым он покидал один мир и вступал в другой. Новообращенный как бы перерождался заново, получал новую личность и новое имя. Благочестивые христиане верили в то, что все, что совершается в Доме катехуменов, — дело рук Господа, который ниспосылает осужденному на гибель народу свой высший духовный дар, удостаивая его небесного благословения. Евреям же, напротив, одна мысль о Доме катехуменов внушала непреодолимый страх.

Первые подобные заведения возникли еще в III веке н. э., но история того дома, куда доставили Эдгардо, была не такой древней. Это был самый первый из Домов катехуменов нового типа, которые учредил в 1540 году Игнатий Лойола, основатель иезуитского ордена, для обращения в христианство иудеев и мусульман. Вскоре такие же заведения, созданные по его образцу, появились и в других местах: в 1568 году — в Болонье, в 1584-м — в Ферраре, около 1630-го — в Модене и Реджо-Эмилии. Везде, где только жили евреи, появлялись Дома катехуменов[60].