Похищение Эдгардо Мортары

Новости о пошатнувшемся здоровье Марианны распространились по всей Европе уже через несколько дней после похищения Эдгардо. Например, Джеймс Ротшильд, когда писал 17 июля из Парижа кардиналу Антонелли, упомянул в письме о том, что из-за похищения сына Марианна заболела — точнее, сделалась presque folle, чуть не тронулась умом. Через месяц кардиналу Антонелли написал из Лондона Лайонел Ротшильд — и в сходных выражениях упомянул о том же.

Когда в еврейской и либеральной прессе по всей Европе начали появляться обличительные материалы с рассказами о действиях церкви, ухудшающееся здоровье Марианны сделалось одной из главных тем для обсуждения. Разумеется, все сочувствовали несчастной матери, которая пришла в такое отчаяние от разлуки с сыном, что оказалась на грани безумия. Многие газетные статьи даже намекали на то, что сама ее жизнь под угрозой. Одна из первых подобных статей, опубликованная в Париже, в L’univers Israélite

, сообщала, ссылаясь на болонских друзей семьи Мортара, что Марианна «раздавлена горем». Бросив дом и других своих маленьких детей, она уехала в Модену. Хотя о ней там заботятся родственники, она «тяжело заболела от горя, и родные очень боятся за ее жизнь»[136].

Эта тема приобрела большую важность, она всплывала всякий раз, когда евреи взывали о помощи. Когда Главная консистория французских евреев, получив в конце августа письмо от евреев, собиравшихся в Пьемонте, отправляла собственную петицию Наполеону III, прося его о вмешательстве, они написали, что мать Эдгардо «довело до безумия страшное горе». Далее в их прошении говорилось, что неустанные старания Момоло привести жену в чувство пока не увенчиваются успехом[137]

. Примерно в то же время в письме, которое отправили в Ватикан прусские евреи (на французском языке), тоже упоминалась «несчастная мать», которая «почти лишилась рассудка»[138].

История матери, которая сошла с ума от горя, задевала за живое всю Европу и потому становилась мощным оружием в руках всех, кто пытался надавить на Святейший престол, чтобы папа освободил ребенка. Только отпустив Эдгардо, Ватикан мог избавить всех от этого душераздирающего зрелища: мать, которая хочет лишь одного — снова прижать к груди любимое дитя, сходит с ума, а церковь в это время силой держит его в заточении под присмотром священников-часовых.

Эту историю использовали и для того, чтобы повлиять на самого Эдгардо. Многие опасались, что привязанность мальчика к семье быстро ослабнет из-за обольщения, пускаемого в ход церковью, и потому кто-то убедил Момоло рассказать Эдгардо, как жестоко страдает мать из-за насильственной разлуки с ним. И отец даже сказал Эдгардо, что если он в ближайшее время не вернется домой, то мать может умереть от горя.

В августе, когда Момоло находился в Риме, Марианна прислала в Università Israelitica

письмо для сына. Изучив его, Скаццоккьо и его коллеги убедили Момоло не передавать это письмо Эдгардо. По-видимому, беда была в том, что Марианна рассуждала чересчур взвешенно, чересчур разумно. Скаццоккьо объяснил свое решение в письме, которое он написал 25 августа и адресовал группе поддержки Мортары в Болонье: «Письмо синьоры Марианны не будет передано сыну, потому что его содержание не соответствует той картине, которую [Момоло] Мортара уже обрисовал мальчику… Мы хотим, чтобы он думал, что мать его сильно страдает от нравственной и физической боли, какую причинила ей долгая и мучительная разлука с сыном». Эдгардо следует убедить в том, что его возвращение домой — «единственный способ исцелить мать от горькой утраты»[139].

Сообщения о том, что похищение Эдгардо очень плохо сказалось на здоровье его матери, были настолько тревожными, что еврейская пресса даже сочла нужным заверить своих читателей, что в действительности телесному и душевному здоровью женщины ничто не угрожает. Два материала, опубликованных в январе 1858 года в парижском издании Archives Israélites, раскрывают некоторые новые подробности. Первая статья сообщала хорошую новость: только что в редакцию пришло письмо, где говорится, что «праведная мать мальчика вовсе не сошла с ума после нанесенного ей удара. Она переносит великую боль молча. Ее горе неописуемо и безгранично, но она справится». Читателям поведали, что мать ребенка вовсе не собирается сдаваться, а будет — вместе с мужем — бороться за сына дальше. «Отец и мать Эдгардо Мортары заявили нашему специальному корреспонденту, что они ни в коем случае ни на минуту не прекратят добиваться своей заветной цели и будут драться за сына… Их ничто не остановит»[140].