Похищение Энни Торн

Я закрыл машину и зашагал к главному входу, стараясь не хромать. В тот день у меня болела нога. Частично – от езды за рулем, частично – от стресса из-за приезда сюда. У некоторых людей бывают мигрени. У меня болит моя треклятая нога. По правде говоря, мне следовало бы ходить с палочкой. Но я ее ненавижу. Из-за нее я чувствую себя инвалидом. Люди смотрят на меня с жалостью. А я не терплю, когда меня жалеют. На жалость право имеют лишь те, кто ее заслуживает.

Слегка морщась, я поднялся по лестнице к парадному входу. Блестящая табличка над ним гласила: «Учиться не ленись. Превозмогать себя учись. Всегда к идеалу стремись».

Как вдохновляюще! Вот только мне почему-то вспомнилась точка зрения Гомера Симпсона: «Дети, вы попытались сделать это, вы очень старались, но все равно потерпели неудачу… Вывод: никогда не старайтесь».

Я нажал на кнопку интеркома. Он затрещал, и, наклонившись к микрофону, я произнес:

– Я здесь, чтобы увидеться с мистером Прайсом.

Снова треск. Пронзительный звук помех. Жужжание двери. Потерев ухо, я толкнул ее и вошел внутрь.

Первое, на что я обратил внимание, был запах. У разных школ он разный. Современные академические школы пахнут средствами для дезинфекции и мытья стекол. Платные школы пахнут мелом, деревянными полами и деньгами. Арнхилльская академическая школа пахла черствыми бургерами, туалетом и гормонами.

– Здравствуйте!

Строгого вида женщина в очках с короткими седыми волосами глядела на меня из-за стеклянной стойки вестибюля.

Мисс Грейсон? Да нет, быть того не может. Она уже, конечно, на пенсии. И именно тогда я заметил большую коричневую бородавку у нее на подбородке, из которой все так же торчал жесткий черный волосок. О господи! Это и правда она. Сколько же ей было тогда, много лет назад, когда она казалась мне такой же древней, как и треклятые динозавры? Всего сорок? Столько, сколько мне сейчас.

– Я здесь, чтобы увидеться с мистером Прайсом, – повторил я. – Это Джо… Мистер Торн.

Я ждал, что она меня узнает, но этого не случилось. Впрочем, прошло уже много времени. Она с тех пор повидала множество учеников, входивших в эти двери, а я уже не был тем тощим ребенком в форме на размер больше, бегущим через вестибюль и отчаянно надеявшимся, что она не заметит и не отчитает меня за незаправленную рубашку или за не позволявшиеся уставом школы кеды.

Впрочем, мисс Грейсон совсем не была злой. Я часто видел слабых и застенчивых детей в ее маленьком кабинете, где она клеила пластыри на их ободранные коленки, когда школьной медсестры не было на месте, поила их сиропом, пока они ждали учителя, или помогала им с заданиями – в общем, делала все, чтобы уберечь их от издевательств в школьном дворе. Ее кабинет был чем-то вроде маленького убежища.

Однако я по-прежнему боялся ее до ужаса.

По-прежнему, осознал я. Она вздохнула, давая мне понять, что я трачу ее и свое время, а также время школы, и сняла телефонную трубку. Я задумался, почему она все еще здесь. Мисс Грейсон – не учительница. Впрочем, я почему-то не был удивлен. Ребенком я никогда не мог представить мисс Грейсон за пределами школы. Она была неотъемлемой частью школы. Казалось, мисс Грейсон находилась во всех местах одновременно.

– Мистер Прайс? – прокаркала она. – Здесь мистер Торн. Он хочет увидеться с вами. Ладно. Хорошо. Прекрасно.

Мисс Грейсон положила трубку.

– Он уже идет.

– Отлично. Спасибо.

Она отвернулась к своему компьютеру, давая понять, что больше меня не задерживает. Даже чая или кофе не предложила, хотя каждая моя нервная клетка сейчас требовала дозы кофеина. Я умостился на пластиковом стуле, стараясь не выглядеть как прогульщик в ожидании директора. У меня задрожало колено, и я обхватил его ладонями, украдкой массируя сустав пальцами.

В окно было видно несколько подростков без формы, бездельничавших у школьных ворот. Они потягивали «Ред Булл» и смеялись над чем-то, глядя в свои смартфоны. Меня охватило чувство дежавю. Мне вновь было пятнадцать, я шатался у тех же ворот, потягивая «Панда-колу» и… Над чем мы тогда хихикали, до появления смартфонов? Думаю, над альбомом «Смэш Хитс» и украденными у взрослых порножурналами.

Я отвернулся и посмотрел на свои ботинки. Слегка изношенная кожа. Нужно было натереть их. И мне действительно был нужен кофе. Я уже почти сдался и был готов попросить себе треклятую чашечку, когда услышал скрип туфель по вымытому до блеска линолеуму. Двойная дверь в главный коридор распахнулась.

– Джозеф Торн?

Я встал. Гарри Прайс был именно таким, каким я ожидал его увидеть, и все же чего-то в нем не хватало. Это был изможденного вида худой мужчина за пятьдесят в бесформенном костюме и туфлях без шнурков. Его жидкие седые волосы были зачесаны назад, а лицо выглядело так, словно он все время ждал дурных вестей. От него веяло усталой покорностью, словно паршивым гелем после бритья.

Он улыбнулся кривой улыбкой, продемонстрировав пожелтевшие от частого курения зубы, вид которых напомнил мне, что в последний раз я курил еще в Манчестере. Вместе со страстной жаждой кофеина это едва не заставило меня заскрипеть зубами.