Похищение со многими неизвестными

— Шилом в ухо… — повторила Петелина и задумалась: — Это что, так легко сделать?

— Нет. Удар должен быть очень сильным и точным, строго перпендикулярно голове. Если чуть вбок, будет рана, но человек выживет. Да и шило сломается. Я вам так скажу: удар нанес человек, который умеет это делать. Случайно так попасть нереально.

— Думаете, не в первый раз?

— Это вам предстоит думать, Елена Павловна. Я свою работу сделал. Желаю приятного отдыха.

Петелина поблагодарила судмедэксперта и набрала телефон Астаховской. Не вопросительный взгляд Дениса Лоськова она ответила:

— Астаховская работала следователем, а сейчас заведует архивом. Она ходячая энциклопедия по старым уголовным делам.

Дозвонившись до Людмилы Владимировны, Петелина попросила ее отыскать дела, в которых фигурирует способ убийства с помощью удара шилом в ухо. Астаховская не удивилась неожиданной просьбе настырного следователя и задала вопросы только по существу. Какой период охватить? Какие данные выписать? Астаховская всегда поддерживала Петелину, помня на личном опыте, как непросто женщине-следователю среди коллег мужчин, нацеленных на карьерный рост.

Когда телефонный разговор закончился, Лоськов показал на чашку, к которой Петелина не успела притронуться:

— Ваш кофе остыл.

— Не беда. Хорошая информация бодрит лучше, чем кофеин.

В кухню ворвался взвинченный Бахлин:

— За воротами твой Валеев. Вызывает меня на разговор. Злой как дьявол!

— Получишь в морду. Заслужил, — спокойно констатировала Елена.

— За что? Между тобой и мной ничего не было!

— Ты считаешь, не за что? Хочешь, я ему скажу правду? Что ты меня опоил, заставил работать на вора в законе и угрожаешь жизни моей дочери. Так будет лучше?

— Я не угрожаю. Я жертва обстоятельств!

— Вот и жертвуй собой.

— Дьявол! Что мне делать? Если к нему не выйти, он разнесет дом! — схватился за голову Бахлин.

— Марат умеет быть добрым, — согласилась Петелина. Затем ее лицо ожесточилось, и она метнула слова, словно дротик: — Пошел вон!

25

Подойдя к калитке, Бахлин попытался спрятать страх, заменив его виноватым выражением лица. Он заранее улыбнулся, но улыбка получилось кислой, вымученной. Как только он открыл калитку и шагнул со двора, сильные руки дернули его за лацканы пиджака и прижали к кирпичному столбу. Бахлин увидел глаза Валеева, в их глубине клокотал едва сдерживаемый гнев, как магма в жерле вулкана перед извержением.

— Слушай меня внимательно, — зловеще шипел Марат. — Я задам тебе вопрос. В случае неправильного ответа получишь коленом между ног.

— Слушаю, добрый человек.

— Физрук Валерий Греков не педофил. Ты оговори его?

Повисла пауза. Бахлин елозил спиной о столб, без надежды вырваться, и отводил взгляд.

— Смотри мне в глаза и отвечай! — потребовал Валеев.

— Так получилось. Обстоятельства.

— Не слышу ответа! Греков насиловал Димку или нет?

— Нет. Греков не трогал нас. Он был хорошим тренером.

— Тогда почему ты его подставил? Подговаривал его убить! За что?

— Отпусти. Мне трудно дышать.

Валеев грубо тряхнул Бахлина и с явным сожалением оттолкнул от себя. Тот опустил плечи, отдышался, попытался застегнуть рубашку, увидел вырванную пуговицу и бросил бесполезное занятие.

— Все произошло из-за денег, — пробормотал Бахлин. — Тогда главным в бизнесе были связи, и всем нужны были компьютеры. Я знал, где купить, кому сбыть. Можно было свести продавца с покупателем и получить свой процент. Но это были копейки, а могли и кинуть. Надежнее всего самому взять дешево и продать дорого. Но для этого нужны были деньги. Стартовый капитал.

— И ты занял у Грекова?

— Я встретил его на рынке в Лужниках. Случайно. Помог ему спихнуть партию кожаных курток, потом еще что-то. Грек стал мне доверять. Когда подвернулся случай, я предложил провернуть сделку с компьютерами и разделить прибыль. Грек подумал и дал денег. А когда я получил вдвое больше… — Бахлин замотал головой.

— Решил присвоить все деньги себе?

— Ты пойми, я не собирался поступать в институт. Я уже тогда решил стать бизнесменом. Мне нужны были оборотные средства.

— И ты соврал мне. Наплел про издевательства Грека над Димкой, призывал к мести. Знаешь, как это называется? Не жадность, не подлость, нет. Ты пошел на преступление, Бахлин.

— «В основе всякого крупного капитала лежит преступление». Это не мои слова, а Карла Маркса. «Я могу отчитаться за каждый заработанный миллион, кроме первого». Это тоже не мои слова, а Рокфеллера.

— И много у тебя оправданий?

— Думаешь, я один такой? А наши олигархи чистенькие? Чем больше у них денег, тем больше людских судеб они перемололи. А я остановился. Мне хватило малого. Я самый лучший из них!

— Ты самая лучшая гнида.

— Остри остряк. Но моя вина маленькая. Вспомни, как было дело. Это ведь ты откручивал трубки. Ты испортил тормоза!

— Грек погиб не из-за меня. В него врезался грузовик с пьяным водителем.

— Вот как? — Бахлин словно стал выше. — С какой стати ты тогда нервы нам мотаешь? Мало ли что мы планировали, если повернулось по-другому. Мы не виноваты в его смерти!

— Кто знает. Возможно, Грек успел бы затормозить.