Похищение со многими неизвестными

Круглов просчитался в одном: карта памяти в сумочке Савиной оказалась пустой. Настоящую карту с записью девушка прикрепила к маятнику часов. Она собиралась сообщить об этом Круглову только когда окажется далеко от него.

61

Представив в красках сцену коварного расчетливого убийства, призванного скрыть другое жестокое преступление, Петелина ужаснулась. И эта мразь станет политиком? Это немыслимо! Круглов — насильник и убийца. Его место в тюрьме, а не во главе партии или в парламенте. Что бы Молотов не говорил о пользе для государства, но так поступать нельзя! Такой подход переворачивает представление о хорошем и плохом, а правильном и неправильном, о добре и зле. Это аморально!

Допустим, Кругловым будут управлять, он станет марионеткой в руках власти. С ним будет удобно: власть хочет стабильности, ей кажется, что она действует из лучших побуждений, но такие методы управления развращают. Если ты покрываешь преступника и используешь его страх, то сам становишься соучастником преступных действий. Грань между «можно» и «нельзя» исчезает. Совесть оправдывает любые поступки, ведь это все для высшей пользы, в том виде, как ты ее понимаешь.

Из гнилых бревен светлый терем не построишь. А если и получится неказистое строение, то стоять ему суждено недолго.

Елена села на стул. Ее плечи опустились: бессонная ночь придавила тело усталостью. Ее душа может сколько угодно клокотать негодованием, но разум понимает, что силы неравны. Как только она попытается возбудить уголовное дело против Круглова, полковник Молотов сумеет заткнуть ей рот. Ее вышвырнут из Следственного комитета — это в лучшем случае. Если она и дальше будет мешать, то уголовное дело заведут против нее. Повод придумают. Или создадут.

Как же остановить Круглова? Она не сможет нормально жить, если эта тварь будет вещать о демократии и либеральных ценностях с экрана телевизора.

Где он сейчас? В машине с Ручкиным. Вместе с человеком со сдвинутой психикой, убийцей под стать ему.

И неожиданно пришло понимание — если закон не в силах остановить Круглова, то, возможно, это удастся преступнику.

Она помнила, что Максим взял смартфон Лоськова. Его номер она знала. Елена включила программу пересылки и отправила видеозапись насилия над мальчиком Ручкину.

Черная «ауди» приближалась к Москве. Ручкин зорко контролировал Круглова и посматривал по сторонам. Пока события развивались по его плану.

«Хорошо, что машина черная, как у всех чиновников, спешащих сейчас из своих загородных вил в высокие кабинеты, — размышлял Ручкин. — Почему они предпочитают черный цвет, ведь это цвет траура и зла? Может, этот цвет сливается с их мрачными душами?»

Пискнул телефон, извещая о полученном сообщении. Ручкин мельком взглянул на дисплей — от Петелиной. Какого черта! Она забыла, что он забрал телефон у ее дружка Лоськова? На дуру она не похожа. Или следователь решила написать лично ему?

Он включил запись. И побледнел. Запись была сделана дрожащей рукой, Максим смотрел урывками, отвлекаясь на дорогу, но разглядел возбужденного похотью Круглова, маленького испуганного мальчишку и то безобразное, что между ними происходило.

Максима перекосило, он вышвырнул телефон в окно. Прикосновение к мерзкому жгло ему руки.

— Что случилось? — напрягся Круглов, сидевший рядом.

Максим промолчал. Он вспомнил себя школьником. Мать привела в дом мужика с татуировками по фамилии Горохов. Тот вечно играл длинным шилом, рассказывал байки про зону, и поначалу с ним было прикольно. Как-то раз Горохов предложил Максу стакан водки. Водка была противной. Но Горохов смеялся: пей, ты мужик или нет? И Макс выпил. В глазах поплыло.

«Ляг, отдохни», — слышался сквозь туман в голове заботливый голос Горохова.

Очнулся Макс от боли. Сначала подумал, что живот прихватило от водки. Потом увидел свои трусы на полу, обнаженного ниже пояса Горохова и нащупал пальцами кровь. Болел не живот. Горохов скалился и качал перед носом Макса согнутым пальцем. «Ты не мужик, ты мой петушок. Расскажешь мамке, убью!» Горохов сжал шило в кулаке и показал, как это сделает. Удар сбоку в ухо.

Макс ненавидел отчима, а Горохова забавляли его бессильные протесты. Сопротивление мальчишки лишь раззадоривало пьяного мужика, и в ход шли кулаки. Приходилось врать маме, что подрался во дворе. Про самое отвратительное он молчал. Насилие повторялось и повторялось, а мать ничего не замечала, потому что каждый день приносила водку и пила вместе с Гороховым.

Так прошло несколько лет, пока мать не сбила машина. Насмерть. Горохов заметил, что Макс подрос, и захотел выгнать парнишку из квартиры. Одного он не учел, что парень не только вырос, но уже два года занимался в секции бокса. И еще Макс хорошо усвоил постоянное бахвальство бывшего сапожника Горохова о мастерском владении шилом. Не для починки обуви, а для расправы над врагом, как говорил отчим.

«Не даром меня зовут Шило. В драке главное что? Неожиданность. Никогда не угрожай, бей сразу. Лучше всего в ухо. Вот так!»