Похищенный. Катриона

- Мистер Томсон - это одно дело, но родственник мистера Томсона - статья особая,- заметил он.- Я располагаю лишь немногими фактами, но мне доподлинно известно, что одна очень знатная особа, назовем ее с вашего позволения Г. А.[47], весьма заинтересована в этом деле и, по мнению многих, питает к подсудимому сильную неприязнь. Разумеется, Г. А. человек порядочный и не лишен чувства справедливости, однако, как говорится, мистер Дэвид, timeo qui nocuere deos[48]

. Ваше вмешательство может расстроить мстительные его планы, поэтому вам следует помнить, что есть один только способ избавиться от ваших свидетельских показаний: посадить вас на скамью подсудимых. И тогда вы окажетесь в таком же незавидном положении, что и родственник мистера Томсона. Вы, конечно, можете мне возразить, что вы невиновны. Все это так, но ведь и на нем вины нет, он тоже безвинен. А предстать перед судом присяжных, где будут одни горцы, да еще по горскому делу, когда председательствовать в суде будет горец,- помилуйте, это же прямая дорога на виселицу.

Подобного рода мысли беспокоили и меня, и я не находил на них утешительного ответа. С видом чистейшего простодушия я спросил:

- Так, стало быть, меня тогда повесят?

- Молодой человек, к которому я так неравнодушен! - воскликнул стряпчий.- Идите с богом и поступайте так, как подсказывает вам сердце. Я не вправе склонять вас к постыдному, пусть и безопасному для вас решению. Простите меня за мои слова. Я беру их назад. Ступайте и делайте так, как велит вам долг. Идите на эшафот, если сочтете, что другого решения у вас нет, но идите, как подобает джентльмену! На свете есть вещи гораздо хуже, нежели виселица.

- Ну, таковых немного,- с улыбкой заметил я.

- Э, не скажите. Еще как много! - воскликнул стряпчий.- Да вот, чтобы не идти далеко за примером, тот же ваш дядя. Для него было бы в тысячу раз лучше, если б он достойно умер на виселице.

С этими словами он повернулся и направился в дом. Видно было, что наш разговор сильно его взволновал и что мною он остался доволен. Мы вошли в комнату, где он написал два письма, изъяснив мне по ходу их предназначение.

- Это письмо к моим банкирам из Британской льняной компании. По нему на ваше имя будет открыт кредит. Посоветуйтесь с мистером Томсоном, он, уж конечно, в этих делах сведущ. По этому кредиту вы получите необходимые деньги. Я нисколько не сомневаюсь в вашей разумной бережливости, однако в деле вашего друга мистера Томсона я бы на вашем месте не стал скупиться. Что же касается его родственника, то тут вам лучше всего обратиться к лорду-адвокату[49]. Расскажите ему все по порядку, дайте показания. Примет ли он их к сведению или нет, это уже его дело. Захочет ли он идти против Г. А.? К лорду-адвокату вам нужно идти с хорошей рекомендацией, поэтому вот вам второе письмо к вашему родичу мистеру Бальфуру из Пилрига. Человек он весьма образованный, я к нему отношусь с большим уважением. Видимо, будет лучше, если вас отрекомендует ваш родич. Мнение мистера Бальфура высоко ценят в коллегии, к тому же он состоит в приятельских отношениях с лордом-адвокатом. На вашем месте я не стал бы ему докучать подробностями; разумеется, нет никакой нужды упоминать мистера Томсона. Присмотритесь к лорду, он хороший пример для подражания. А когда будете говорить с лордом-адвокатом, будьте предельно осторожны: ничего лишнего. Ну, да поможет вам бог, мистер Дэвид.

С этими словами он простился со мной, и они с Торрэнсом пошли восвояси, а мы с Аланом, нимало не медля, отправились в Эдинбург. Проходя по тропинке мимо колонн с гербом, мы то и дело оглядывались на мое родовое владение. Огромный, с голыми мрачными стенами, не оживленный даже дымком из трубы, дом казался необитаемым - мертвым, лишь в окне наверху маячил ночной колпак, словно голова кролика из норы. Не очень приветливо встретили меня в этом доме, а принимали так совсем нелюбезно, но, по крайней мере, теперь, когда я уходил из него, меня провожали взглядом.

Неторопливо, сдерживая шаг, шли мы с Аланом, не имея охоты ни спешить, ни пускаться в разговор. Оба мы хорошо понимали, что скоро наши пути разойдутся; память о прошлом, пережитом, не давала покоя обоим. Разумеется, молчать мы не молчали, но говорили только о делах, о том, что каждому из нас предстояло сделать. Было решено, что в ожидании моего возвращения Алан будет бродить в здешних местах, по возможности нигде не задерживаясь, и раз в день, в назначенный час, приходить на условленное место. Между тем я должен был разыскать стряпчего, родом из Аппина, тоже Стюарта и, следовательно, человека надежного, который возьмет на себя труд приискать для Алана судно. Как только все дела были обговорены, мы замолчали; слова не шли с языка, я попытался было пошутить с Аланом насчет мистера Томсона, а он подтрунить над моим новым платьем, однако легко представить себе, что нам не шутилось, мы едва удерживали слезы.