Похитители грёз

Ронан подошел прямо к ней достаточно близко, чтобы заметить, что она совсем не изменилась с того момента, когда он ее в последний раз видел месяцы, месяцы назад. Хотя его дыхание колыхало волосы на ее висках, она не реагировала на присутствие сына.

Ее грудь поднималась и опускалась. Ее глаза оставались закрытыми.

Non mortem, somni fratrem. Не смерть, а брат ее, сон. Блу прошептала:

— Прямо как другие животные.

Правда — а он знал ее с самого начала, если бы он только подумал об этом — зарылась глубоко в нем. Блу была права.

Его дом был населен вещами и существами из грез Найла Линча, и его мать была просто одним из них.

Глава 21

Блу подумала, что было бы неплохо, если бы они взяли Ронана для консультации к ее семье. Нагреженные монстры это одно. Нагреженная мать — совсем другое. Следующим утром она на велосипеде прикатила на Фабрику Монмаут и предложила свою идею. Возникла тишина, а потом:

— Нет, — сказал Ронан.

— Извини? — переспросила она.

— Нет, — повторил он. — Я не пойду.

Гэнси, лежащий на полу рядом с длинной распечатанной аэрофотосъемкой энергетической линии, не поднял глаз.

— Ронан, не усложняй.

— Я не усложняю. Я просто говорю, что не пойду.

Блу продолжала:

— Это не поход к дантисту.

Ронан, прислонившись к двери в свою комнату, ответил:

— Точно.

Гэнси что-то пометил в распечатке.

— Это не имеет смысла.

Но смысл был. Блу думала, она точно знала, что происходило. Презрительно она спросила:

— Это связано с религией, не так ли?

Ронан усмехнулся:

— Ты не должна так говорить.

— Вообще-то, должна. Это та часть, в которой ты пошлешь меня и мою маму к черту?

— Я бы такую возможность не исключал, — сказал он. — Но у меня действительно нет внутренних ограничений.

В этот момент Гэнси повернулся на спину и сложил руки на груди. Он был одет в оранжево-желтую рубашку-поло, которая, по мнению Блу, была куда более адской, чем все, что они здесь обсуждали.

— О чем все это теперь?

Блу не могла поверить, что он все еще не знал, в чем был конфликт. Он был либо невероятно забывчив, либо удивительно осведомлен. Зная Гэнси, это было, без сомнений, первое.

— А тут Ронан начинает использовать слово «оккультный», — огрызнулась Блу. Она слышала различные версии этой беседы бесчисленное количество раз в ее жизни, это стало слишком банально, чтобы и дальше ее дразнить. Но она не ожидала такого от близкого окружения.

— Я никаких слов не использую, — сказал Ронан. Раздражающей чертой в Ронане всегда было то, что он злился, когда другие спокойны, и был спокоен, когда другие злились. Поскольку у Блу были готовы лопнуться жилы, его голос был совершенно тихим: — Я просто говорю, что не пойду. Может, это неправильно, а может, и нет. Моя душа и так в достаточной опасности.

При этом лицо Гэнси стало подлинно хмурым, и он выглядел, как будто собирался что-то сказать. Но потом просто немного покачал головой.

— Думаешь, мы в союзе с дьяволом, Ронан? — спросила Блу. Вопрос произвел бы лучший эффект, если бы она задала его с тошнотворной сладостью в голосе (она могла бы представить, как с этим справляется Кайла), но она была слишком раздражена. — Они злые прорицательницы?

Он роскошно закатил глаза. Было похоже, что он просто поглощал ее гнев, сохраняя его для момента, когда тот понадобится ему самому.

— Моя мама впервые узнала, что она экстрасенс, когда увидела будущее во сне, — не унималась Блу. — Во сне, Ронан. Было непохоже, чтобы она пожертвовала козу на заднем дворе, чтобы так было. Она не старалась видеть будущее. Это не что-то, чем она стала, это то, кто она есть. Я могла бы столь же легко заявить, что ты зло, потому что ты можешь забирать вещи из снов.

Ронан произнес:

— Да, могла бы.

Гэнси еще больше нахмурился. Он снова открыл рот и закрыл его.

Блу не могла оставить это так. Она сказала:

— И даже если это может помочь тебе понять себя и твоего отца, ты не пойдешь с ними поговорить.

Он пожал плечами так же пренебрежительно, как Кавински.

— Неа.

— Почему ты такой консервативный…

— Джейн, — громко сказал Гэнси. Забывчив! Он направил взгляд на нее, выглядя при этом настолько величественно, насколько мог, лежа на спине в оранжево-желтой рубашке поло. — Ронан.

Ронан возразил:

— Я совершенно, на хрен, цивилизованный.

— Ты средневековый, — ответил Гэнси. — Многократные исследования показали, что ясновидение приходится на область науки, а не магии.

Ох. Осведомлен.

— Да ладно, чувак, — отмахнулся Ронан.

Гэнси сел.

— Сам ты «да ладно, чувак». Мы все здесь знаем, что Энергетический пузырь может изгибать время. Ты сам каким-то образом умудрился написать на той скале в Энергетическом пузыре раньше, чем кто-либо из нас туда попал. Время — не прямая линия. Это круг, восьмерка или даже чертова пружина. Если ты в это можешь поверить, то я не понимаю, почему ты не можешь поверить, что кто-то способен подсмотреть что-нибудь дальше по этой пружине.

Ронан уставился на него.

Этот взгляд. Блу показалось, что Ронан Личн сделал бы что угодно для Гэнси.

«Возможно, я тоже», — подумала она. Ей было невозможно понять, как ему удавалось произвести такой эффект в этой рубашке-поло.