Похитители снов

– Если бы я полагал, что это коробка, я бы с самого начала велел вам искать коробку! «Вы бы рискнули…» Почему вы, черт возьми, всегда так загадочны? Вам нравятся тайны? Вы хотите, чтобы теперь я думал про коробки? Ну, спасибо. В общем, я постараюсь узнать. Посмотрим, что тут можно сделать.

Отложив мобильник, Серый Человек окинул взглядом поляну. При определенной доле везения два трупа могли пролежать ненайденными много лет. Их пожирали бы звери и точила погода. Но в мире, где влюбленным парочкам кажется, что они чуют какой-то странный запах, где браконьеры наступают на берцовые кости, а канюки неуместно кружат по несколько дней на одном месте, эта сцена должна была выглядеть следующим образом: двое мужчин в облепленной грязью обуви и с ДНК друг друга под ногтями. В чем-то с двумя трупами проще, чем с одним. Два человека забрались на частную территорию, не имея в виду ничего хорошего. Они поссорились. Драка вышла из-под контроля.

Один – это одиночество. Два – битва.

Серый Человек нахмурился и посмотрел на часы. Он надеялся, что больше ему никого не придется хоронить в этом городе. Но лучше не зарекаться.

26

Когда Блу, насквозь мокрая, вернулась домой, в крошечном дворике перед домом номер 300 на Фокс-Вэй на коленях стоял Ной. Орла пронеслась мимо, не поздоровавшись с ним. Будучи экстрасенсом, она, вероятно, видела его, но, будучи Орлой, осталась совершенно равнодушна. А Блу остановилась. Ей было приятно, что Ной здесь. Она поудобнее перехватила колесо от «Камаро» под мышкой и убрала влажные волосы со лба.

– Привет, Ной.

Но он был слишком занят своими призрачными делами, чтобы обратить на нее внимание.

Прямо сейчас он занимался кое-чем весьма жутким – заново проигрывал сцену собственной гибели. Ной обвел взглядом крохотный дворик, как будто оглядывал лесную лощину, где были только он сам и его друг Баррингтон Пуп. Затем он испустил жуткий, мучительный крик, когда получил сзади удар невидимым скейтбордом. Когда его ударили вторично, Ной не издал ни единого звука, но его тело убедительно дернулось. Блу старалась не смотреть, как он содрогнулся еще несколько раз, прежде чем упасть. Голова Ноя елозила по земле, ноги сгибались и выпрямлялись.

Блу глубоко и прерывисто вздохнула. Хотя она видела эту сцену уже неоднократно, ей всегда становилось не по себе. Одиннадцать минут. Вот сколько длилась эта история убийства: чтобы загубить человека, понадобилось меньше времени, чем для того, чтобы приготовить гамбургер. Последние шесть минут – после того как Ной упал, но до того как он умер, – были особенно мучительными. Блу считала себя достаточно твердой и благоразумной, но, сколько бы раз она ни слышала рваное дыхание Ноя, замиравшее в горле, ей неизменно хотелось плакать.

Тело Ноя, лежавшее между скрюченными корнями, дернулось и застыло. Наконец он умер. Опять.

Блу негромко позвала:

– Ной?

Он только что валялся на земле – а потом просто взял и оказался рядом с ней. Как во сне, из которого вырезана средняя часть, путешествие из точки А в точку Б.

И это тоже было жутко.

– Блу! – сказал Ной и погладил ее мокрые волосы.

Она крепко обняла его; тело Ноя казалось ледяным сквозь сырую одежду. Блу всегда боялась, что, в очередной раз умерев, он больше не сможет встать.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она.

Ной вернулся в свой обычный безопасный режим. О его подлинной природе свидетельствовало лишь неизменное пятно на щеке, в том месте, где от удара вдавилась кость. Не считая этого, он был просто сутулым, застенчивым подростком в школьной форме Агленби.

Ной, казалось, смутно удивился и обрадовался тому, что к нему прижалась девушка.

– Что?

– То, что ты делал. Пять минут назад.

Он пожал плечами, бесформенный и добродушный.

– Меня тут не было.

«Нет, был», – подумала Блу. Но какая бы часть Ноя ни оставалась в мире живых, чтобы насыщать его мыслями и воспоминаниями, она милостиво удалялась на одиннадцать предсмертных минут. Блу сама не знала, делала ли его амнезия эту сцену более жуткой или нет.

– Ох, Ной.

Он обвил ее плечи рукой, сам по себе слишком холодный и странный, чтобы заметить, что она тоже холодная и мокрая. Так они и зашагали к двери – клубок из мертвого мальчика и девочки, лишенной дара ясновидения.

Разумеется, Ной не вошел бы. Блу подозревала, что он и не мог. Призраки и экстрасенсы соперничали за один и тот же источник энергии, и, если бы Ной и Калла взялись выяснять отношения, Блу точно знала, кто вышел бы победителем. Она спросила бы у Ноя, но его, к сожалению, совершенно не интересовали подробности собственной загробной жизни. Ганси некогда с раздражением сказал: «Неужели тебе всё равно, как получилось, что ты по-прежнему здесь?», а Ной с нетипичным остроумием ответил: «А тебе не всё равно, как работают твои почки?»

– Ты ведь не едешь в Вашингтон? – с некоторой тревогой поинтересовался Ной.

– Нет.

Блу хотела сказать это совершенно бесстрастно, но, честно говоря, она ощущала странное одиночество, когда вспоминала, что Адам и Ганси оба уедут из города. В общем, она чувствовала себя примерно так, как выглядел Ной.

Тот смело предложил: