Похитители тел

Еще полчаса и еще полмили. Мы спускались с последнего холма на полосу ровной земли, параллельную автостраде. Через десяток шагов месяц снова, как делал уже не раз, выглянул из тумана. В долине под нами виднелись уцелевшие с фермерских времен изгороди, слева чернела конюшня для скаковых лошадей, а на соседнем, выровненном в свое время поле я разглядел нечто новое для меня. Между ровными линиями – оросительными канавами, видимо – торчали рядами то ли тыквы, то ли капустные кочаны, хотя я знал, что ничего такого здесь не растет. Бекки затаила дыхание, поняв одновременно со мной, что здесь выращивают. Сотни новых шаров, объемом уже с добрый бушель и продолжающие расти.

Перспектива идти через их ряды ужасала меня, но другого пути у нас не было. Мы сели, дожидаясь, когда туман снова закроет луну. Это произошло довольно быстро, но месяц светил и во мгле; я не хотел идти через открытое поле, пока не станет совсем темно.

Я глядел в землю, уставший до полного отупения. За узкими, не больше ста футов в ширину, посадками начинался широкий пояс сорной травы, заслоняющий шары от дороги.

Внезапно мне стало ясно, почему нам позволили так далеко зайти. Зачем дробить силы, ища нас во тьме? Не лучше ли просто засесть в бурьяне за полем и взять нас тепленькими.

Шанс есть всегда, говорил я себе. Люди совершали побеги из самых крепких и хорошо охраняемых тюрем. Военнопленные проходили сотни миль по вражеской территории. Немного удачи, промежуток в неприятельской линии, темнота, скрывающая лицо. Шанс есть всегда, пока тебя не поймали.

Есть, да только не у нас. Туман снова рассеялся, и перед нами снова предстали ряды шаров. Мы не имеем права на риск, зная, что наверняка попадемся. Есть задача куда важнее. В конце концов нас, конечно, схватят, но мы должны уничтожить эти шары. Вот он, наш шанс.

Очередное полотнище тумана наползало медленно, но наконец настала полная темнота. Мы тихо спустились с холма на страшное поле и поспешили к будке у него на краю, задевая за шары и шагая через канавы.

В сарайчике стоял мини-трактор, там же нашлись и шесть железных бочек с горючим. Усталость моя прошла, кровь бодро струилась по жилам. Их сотни, этих шаров, но мы сделаем всё что сможем. Мы с Бекки проглотили по паре таблеток бензедрина, и она помогла мне перевернуть на бок первую бочку. Зажигая спички одну за другой, я разглядел на стропиле ржавый гаечный ключ. Мы выкатили бочку за дверь, спустили в ближайшую канавку. Я открутил ключом шестигранную затычку, и бензин, булькая, потек по канаве. Бочку я заклинил горкой земли.

Таким же образом мы расположили в канавах еще пять бочек. Первая к этому времени уже опустела, и мы переждали десять минут, чтобы из последней тоже всё вытекло. Я присел у канавки – от бензиновых паров щипало глаза – и кинул в медленный ручеек зажженную спичку. Она погасла. Я зажег другую и поднес ее к самому своему отражению. Образовавшийся на поверхности голубой кружок размером с полудолларовую монету вырос до величины блюдца, вспыхнул, и пламя ринулось вниз по канаве.

Вскоре все шесть огненных ручьев растеклись по полю. Силуэты шаров выделились на дымном багровом фоне. Первый вспыхнул бледным, почти прозрачным огнем, выпустив белый дымок, за ним второй, третий, четвертый и пятый. Они лопались ритмично, как тикающие часы. Гул голосов поднялся над бурьяном и покатился к нам, как прибой.

Я думал уже, что победа за нами, но тут все шесть бочек выгорели. Красные линии тускнели и гасли, шары больше не загорались. Пламя, охватившее половину акра, потухло в один момент, и нас окружили сотни фигур.

Нас не трогали, не проявляли гнева и прочих эмоций. Ювелир Стэн Морли просто положил руку мне на плечо, Бен Кетчел на всякий случай встал рядом с Бекки, остальные смотрели на нас без всякого любопытства.

Вся толпа, с нами в середине, начала медленно подниматься на холм, с которого мы сошли. Нас не держали, разговоров почти не было слышно – все просто шли вверх. Я, обнимая Бекки за талию, помогал ей как мог. Мысли и чувства отсутствовали, усталость брала свое.

Потом все снова заговорили разом, и движение прекратилось. Я поднял голову: все стояли лицом к покинутой нами долине и смотрели на небо.

Его усеивали какие-то точки – нет, не точки, а поднимающиеся с земли пузырьки. Туман разошелся, и я увидел, как взлетают с поля, обрывая свои стебли, оставшиеся плоды. Весь рой, постепенно уменьшаясь, подымался все выше, в небо и сквозь него, в космос.

Глава двадцать первая

Словом «откровение» принято называть то, что испытывает наш ум под мощным натиском абсолютной истины. Пока я, разинув рот, созерцал это невероятное зрелище, мне открывались вещи, которые пришлось бы объяснять очень долго, и вещи, которые я бы никогда не смог объяснить.