Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами

Но, конечно, Александр и его войска – не единственные воины, прорубившие себе путь в учебники истории пьянством и сражениями. Со времен Гомера, чья «Илиада» и «Одиссея» полны описаний пьяных солдат, историки поняли, как важен алкоголь, чтобы выстоять в кровопролитном бою. Скандинавская мифология в значительной мере опирается на военный успех берсерков: воинов яростных, бесстрашных, накачанных божественным пойлом. И не только люди так шли на бой. Марко Поло, который выпивал в разных концах света, отмечал, что в Занзибаре воины дают слонам перед боем ведро рисового вина, чтобы «поднять их боевой дух».

Во время Гражданской войны в Америке, когда Улисс С. Грант подвергся резкой критике за злоупотребление алкоголем, президент Авраам Линкольн пообещал выделить больше выпивки каждому генералу, который «еще ни разу не одержал победы».

Конечно, не все пьяные воины отличались в бою. В «Беовульфе» те, кто решил сразиться с таинственным чудовищем Гренделем, были убиты в чертоге Хеороте, пока спали мертвым сном после того, как выпили медовухи для храбрости. Барбара Холланд сравнивает эту западню с историей о похмельных гессенских наемниках, побежденных Джорджем Вашингтоном, и об англосаксах, слишком долго пивших перед битвой при Гастингсе, и поэтому проигравших Англию более дисциплинированным норманнам, которые, по словам Холланд, были «трезвыми или по меньшей мере не такими пьяными».

В ходе Первой мировой войны наемный солдат, а де-факто журналист Фрэнк Перси Крозье в деталях передал кошмар, творившийся на поле боя, и наброски того, что происходило в стороне: «Я видел полковника, сидевшего у связного окопа, который лично выдавал несанкционированный ром солдатам, проходившим мимо него шеренгой в три часа пополудни этим по-весеннему погожим днем, чтобы в первый раз держать оборону… Страдая от бренди, он думал, что все остальные чувствуют то же, что и он, – уныние и отчаяние. Унылого и всегда такого дифисиль…[19]

алкоголика отправили в Англию, где его состояние ухудшилось, и в конечном счете он умер. Безопасность границы перевесила все остальное. Контроль за злоупотреблением алкоголем стал исключительно важным».

Хотя в те времена еще не было понятия «похмелье» (hangover), конечно, не было никаких оснований, чтобы разбрасываться словечками вроде «дифисиль». Но благодаря промышленной революции массовое представление о том, как связано пьянство с продуктивностью и безопасностью, стало меняться – как и былая незыблемость алкоголя в британской армии. Как объявил премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж, империя воюет «с немцами, австрияками и выпивкой, и насколько мне видится, самый сильный наш противник – это выпивка».

Тем временем русские, казалось, могли одержать победу в бою, даже когда не держались на ногах, и иногда только благодаря этому. В обеих мировых войнах многие дотошно выверенные наступления Германии были отбиты непредсказуемыми и похмельными советскими войсками – те могли потеряться, заснуть или просто опоздать на позиции. Несмотря на эти случайные успехи, Кремль постепенно обеспокоился пьянством, и КГБ разработало средство против пьянства оперативников. В действительности оно помогало не от опьянения, а от похмелья… по крайней мере, так говорится в рекламе RU-21 – первого массового средства от похмелья, которое появилось после холодной войны и добилось успеха, по крайней мере на американском рынке.

В своих захватывающих мемуарах «Зеленые береты сорвались с цепи» Расселл Манн пишет, как служил врачом во Вьетнаме. Важную часть его работы составлял уход за сержантом: «Он любил, чтобы рядом был врач, вроде как на случай, если его ранят, но на самом деле я помогал ему справляться с похмельем… В миру он слыл пьяницей, ловеласом – не самым приятным человеком; но на поле боя он был великолепен».

Призывные пункты тоже повидали немало случаев похмелья – в том числе тех, что приключались со столь разными героями, как Томми Фрэнкс и Брюс Спрингстин. По воспоминаниям генерала Фрэнкса, в 1965 году – будучи отчислен из колледжа, в отчаянной депрессии, в бездне запоя – он решил поступить на военную службу, чтобы получить «встряску» и выйти из «съедавшего душу похмелья». Фрэнксу суждено было стать одним из самых прославленных американских солдат, а впоследствии руководить наступлением на Талибан[20]

в Афганистане и вторжением в Ирак в 2003 году.

У Брюса Спрингстина был обратный случай, о чем он годами рассказывал со сцены перед исполнением песни «The River». Это история о том, как он вырос в Америке 1960-х, в постоянном страхе, что его призовут на войну, а из Вьетнама возвращались одни гробы и молодые инвалиды. Это история вражды в доме, где прошло детство Спрингстина: его отец во время ссор постоянно желал сыну попасть в армию – чтобы они сбрили ему патлы и сделали из него настоящего мужчину.

Когда повестка все-таки пришла, Спрингстин с друзьями уехал из дома. Они не просыхали три дня, пока не пришло время сесть в автобус и отправиться на призывной пункт.