Поход

Я погавкал в указанный час. Таган как раз убежал на охрану юго-восточных границ. Там проезжали трактора с деляны и елозили хлыстами… С Кексом я всё сделал, как договаривались:

– Помогите! Задавили!

– Попался, козёл! Не дёргайся! Чо тут шарисся?! Нашёл диван! – сказал я и замер: вылетел Таган, скакавший с обходом:

– Чо он там? Буксует? Помочь?

– Да не, дя. Ровно всё. Разберусь!

– Дави его на хрен! Я погнал тогда, там ста́ршие Коршунята оборзели.

В общем, Кекс просипел, что Валя приехал неспроста, что продаёт «малинник» и что «малинником» дело не кончается…

– Да что там такое?

– Не переусердствуй! Дорвался… – сипнул Кекс. – Брат хочет долю продать! Всё, до связи! – вырвался Кекс и с криком «Задавили!» взмыл под крышу веранды.

Вечером братовья парились в бане. Валя бегал в снег, а Старшому не позволяла нога, но оба так базланили в предбаннике, что мне не стоило труда расположиться поодаль с верным видом и всё слышать, тем более и Валя после похода стал мне «немножко хозяин».

Валя был довольно нудный брат и буквально заталкивал в Старшого свои «сгустившиеся обстоятельства», время от времени прерывая словами: «Давай, накладывай», и, выпив, продолжал возбуждаться и резиново нудить, как у него «всё рухается» и как его прокуратура «крепит».

Короче, история такова. Валя ещё по молодости уехал в город и пустил там корни на охотничьей почве. У него был знакомый майор, благодаря которому Валя наладил на зоне выпуск капканов и аквариумов и открыл два магазина – охотничий и зоо, где, по словам Тагана, даже ручной крокодильчик жил. Благодаря которому, кстати, я всё это и запомнил. Крокодильчик меня поразил, и страшно хотелось по нему поработать. Потом магазинов развелось как грибов, ушёл майор, и начался запрет на ногозахватывающие капканы, так как Россия подписала международную конвенцию. Тогда Валя решил выпускать гуманные капканы и припёрся к Старшому с канадцем их испытывать. Заварилось дело. Ловушки надо было то ли сертицировать, то ли портифицировать, не помню точно, но знаю, что капкан считался гуманным, если зверёк погибал меньше чем за четыре секунды… или двадцать четыре, точно не помню. В общем, гуманный капкан.

А теперь разберёмся, почему собаки ка-те-го-ри-чес-ки против гуманных капканов. Что это за капкан и как он работает? А так: зверёк проходит через рамку, которая мощнейшими пружинами складывается и шарахает за тело так, что зверьку приходит конец. Пружины столь сильны, что охотникам, говорят, отшибало пальцы. Теперь давайте вернёмся в нашу осень и вспомним краеугольное мероприятие, от которого, как мы теперь знаем, столько зависит.

Да. Представьте себе, как ставить гуманные капканы на собак. Цинизм и тупорылость канадцев в том, что они не подумали про собак! О норках и соболях валютных подумали, а о собаках – нет! Ни за четыре, ни за двадцать четыре секунды Старшой не соскочит с нар, не нашарит калошки и не добежит до молодой собаки, попавшей в гуманный капкан. А вы представляете себе, с какой силой лупанёт по лапе, если соболя сплющивает в лепёшку?! Лапу-то отшибать будет сразу! Вот к чему приводит бездумный перенос на нашу почву заморских начинаний. Факт существования таких псевдогуманных капканов меня возмутил сам по себе, но, когда я узнал про конвенцию и Валины капканные планы, у меня произошёл нервный срыв. Хорошо, что отходчивость – ценнейшее свойство Собак.

В общем, майор ушёл, Валя «вло́жился» в гуманные капканы, а дальше началась «коленвал – коза – капуста» с долгами, кредитами и какими-то приставами, которые приставали к Вале, и ему понадобилась куча денег. И вот он продаёт «клубничник» и десять литров малинного масла. В смысле, наоборот… А дальше начинается самое плохое.

Выдохнем.

Охотничий участок Деда Вовы принадлежал пополам двум братовьям Старшому и Валентину. Таким образом, у Старшова была своя половина, а у Валентина – своя. Но Старшой по обоюдной договорённости опромышлял обе части. Теперь грянуло: у брата Вали плохи дела и он собирается продать свою половину.

Деньги требовались срочно, поэтому Старшой стоял перед выбором: либо самому выкупать, либо долю выкупят. А желающих была прорва. Но совсем плохое, что соседями с Валиной, ближней к посёлку, стороны были те самые Коршунята – сыновья одного коммерсанта, ребята циничные и технологичные. Тайга была им лишь средством «поднять денег». Гребли всё, били оленей табунами на продажу. С весны до осени хлестали с туристами рыбу. И были настолько капроново-синтепоновые, что Старшой говорил: «Это не промысловики, это роботы…»

Роботы заезжали на охоту по снегу на шведском вездеходе. А собачья политика такая: «Мы всё просчитали – нерентабельно. Она базлает, я пока иду до неё и обратно – лучше двадцать ловушек насторожу».