Поход обреченных

В другой ситуации подобный вопрос вызвал бы у правителя приступ ярости, поскольку владыка Данвила не выносил оскорблений. Даже слабый намек на трусость мог стоить наглецу головы. Но в беседах с магинцами рыцарь научился сдерживать эмоции — гнев тут не поможет.

Выдержав паузу, гаран, не отводя взгляда от чародея, громко проговорил:

— Я никого не боюсь, рано или поздно Конан умрет от моего меча. Это будет великолепная победа. А удовольствия надо растягивать… Спешка, как известно, вредит любому делу. Пусть дикари на своей шкуре испытают его талант военачальника. Не откажешь чужестранцу и в хитрости…

— Это потому, что твои рыцари глупы и слабы, — презрительно сказал советник.

Со своих мест тотчас вскочили Малкольм, Тарис и Далим. Данвилцы были готовы броситься на Мондора и изрубить наглеца на куски. Однако правитель жестом руки остановил подданных. Снисходительно улыбаясь, гаран с издевательским пафосом вымолвил:

— О, да! Разве могут сравниться фессалийцы с магинцами! А не те ли это замечательные воины, что уже четыре года не могут завладеть дерзкой провинцией Калдар? Или королю Галтрану вполне достаточно и своих земель?! Удивительная скромность. Кстати, я вспомнил, как маленькая ведьма огненной волной разметала тысячную армию скелетов, а бедные колдуны попадали замертво. Да и ты тогда едва унес ноги! Пожалуй, стоит, сказать и о сражении у Хусорта. Тощий ушастый альв тогда вызвал гадких скользких тварей, сожравших непобедимое воинство Волара. И никто с ним не справился.

— Магия сложна и многообразна, — попытался оправдаться чародей. — Валвилцы обладают удивительными знаниями. Да и Селена не фессалийка по происхождению…

— Отговорки, — жестко произнес Ксатлин. — Мы потеряли два поражения, и оказались в полном дерьме. Скоро я узнаю, чего стоят хваленые солдаты Магины. В битве с торгрийцами и альвами все станет на свои места. Победит сильнейший.

— Полки скоро подойдут, — надменно проговорил советник. — Они не запятнают чести короля.

— Поживем — увидим, — довольно ухмыльнулся владыка Данвила.

Огненный диск Солара почти скрылся за лесом. Пир продолжился, и вино лилось рекой. Не желая участвовать в пьяной оргии, Мондор покинул холм. Совершенно обезумев от пьянства, Тарис выкрикивал ему вслед язвительные реплики, которые сопровождались дружным хохотом фессалийцев.

Неожиданно командир полка тяжелой кавалерии Малкольм поднялся со скамьи… Он внимательно смотрел куда-то вдаль. Удивительно покачав головой, данвилец, запинаясь, вымолвил:

— Странно! Еще один гонец… Сегодня ужасный день.

Телохранители отреагировали мгновенно. Выставив копья, солдаты сбежали с холма навстречу всаднику. Благополучно миновали посты, воин быстро приближался к холму. Ксатлин, не поворачивая головы, лениво поинтересовался:

— В какой накидке гонец?

— Голубой, — тотчас доложил Фарнер.

Непонимающе пожав плечами, правитель приказал:

— Пропустите. Парня наверняка направила Видолия. Придется опять выслушивать ее упреки! Уж лучше это сделать сейчас, когда я пьян. Не хочу портить настроение утром…

Не прошло и двух поворотов клепсидры, как к креслу гарана подвели тяжело дышащего молодого человека. Сразу было видно, что он скакал из замка, не останавливаясь. Сапоги и одежда были покрыты слоем пыли, грязные капли пота текли по лицу. Посланец молниеносно опустился на колени и склонил голову перед владыкой.

Махнув рукой, гаран Данвила произнес:

— Начинай… И давай, побыстрее. Что опять придумала моя жена?

— Господин, — дрожащим голосом сообщил гонец. — Ваша жена умерла.

— То есть как? — изумленно воскликнул Ксатлин. — Еще три дня назад она чувствовала себя отлично.

— В последние сутки ее мучили сильные головные боли, — пролепетал воин. — Сегодня утром, поднимаясь по лестнице, несчастная женщина потеряла сознание и, упав, ударилась головой о каменные ступени. Лекари ничем помочь не смогли…

— А где были служанки? — краснея от гнева, прорычал правитель.

— Девушки растерялись и не сумели поддержать госпожу, — пояснил данвилец. — Рыцарь Орлан приказал их запороть до смерти. Ровно в полдень приговор привели в исполнение.

— Проклятие! — тихо выругался владыка.

Гаран не любил жену, а последнее время она стала для него обузой. У них никогда не было общих интересов. Видолия ненавидела порядки, установленные мужем в провинции, жестокость сборщиков налогов ее возмущала. Об отправке крестьян на рудники и сожженных дотла деревнях можно даже не упоминать.

Ксатлин старался проводить побольше времени с прекрасной и обожаемой наложницей, и эта демонстративная связь, конечно же, вызвала у Видолии ярость.

Жалел ли правитель жену? Вряд ли… Они давно стали чужими людьми. И все же, частичка души гарана умерла вместе с Видолией. Почему? Разумного объяснения Ксатлин не находил — наверное, Видолия напоминала ему о бурной, бесшабашной молодости.

— Плохое предзнаменование, — задумчиво сказал владыка, окидывая взглядом рыцарей.

Фессалийцы сочувственно притихли. Веселое настроение исчезло. Предусмотрительный слуга наполнил кубок господину до краев. Правитель осушил его, встал, и устало сказал: