Походка пьяницы. Чума питонов

— Гм, — Конут мрачно уставился в окно, затем причмокнул губами и языком, скорчил гримасу. — Хорошо. Но куда мы поедем? У тебя есть идея?

Лусилла выглядела несколько обеспокоенной.

— Честно говоря, — произнесла она неуверенно, — да…

К заходу солнца они сели на борт ежедневного перевозчика, направляющегося к поселениям; между городом и поселениями движение было достаточно интенсивным, между городом и Университетом тоже, но прямо из Университета на поселения рейсов не было. Пока перевозчик поднимался в воздух, они смотрели, облокотившись на перила, на университетский остров, город и бухту. Над их головами почти беззвучно вращались лопасти, не заслоняя алое от заходящего солнца небо; все, что они могли слышать во время путешествия — низкое гудение лопастей под куполом перевозчика и тонкий свист двигателей.

Внезапно Лусилла сказала:

— Я не говорила тебе о Роджере. Моем брате, — добавила она быстро.

Конут прервал движение, которое собирался сделать.

— Что ты хочешь о нем рассказать? — спросил он.

Лусилла решительно произнесла:

— Он не достиг университетского уровня. Возможно, он и попал бы в Университет, но когда Роджеру было пять лет, он купался, в воде был другой мальчик, он нырял. Они столкнулись, и второй утонул.

Она остановилась, чтобы взглянуть на Конута.

— Роджер разбил себе череп. И вот с тех пор он… ну, словом, дальше его мозг не развивался.

Конут, нахмурившись, переваривал информацию.

Не потому, что думал о тупом брате жены, а лишь потому, что раньше не подозревал о его существовании. Конуту никогда не приходило в голову, что брак затрагивает отношения не только между двумя людьми.

— Он не сумасшедший, — беспокойно добавила Лусилла, — всего лишь не очень развит.

Конут почти не обратил внимания на ее слова. Он с трудом пытался примириться с мыслью, что приобрел не только сторожа и любовь, но и что-то еще, чего раньше совсем не принимал в расчет. Остаток пути занял двадцать минут; все это-время потребовалось Конуту для осмысления факта, что вместе с удобством и удовольствиями у него появились и определенные обязанности.

Поселение располагалось в девяноста футах над водой, как раз вровень с горизонтом. Оно называлось Сэнди Хук и размещалось на стальной платформе площадью пятьдесят акров. Поселение состояло из двенадцати уровней, самый нижний из которых был в сорока футах над уровнем максимальной воды — абстракция, обозначающая расстояние между подошвой платформы и наибольшей высотой волн океана. Поселение стояло на сотнях металлических ног, которые уходили в ил, покрывающий скалистое дно. В шторм белые барашки волн требовательно хлопали по подбрюшью платформы. Если же случались молнии, то они непременно попадали в громоотвод на башне радара.

Было время, когда радары являлись причиной существования таких поселений. Но это осталось в прошлом, так как радары утратили свое значение, их заменило слежение со спутников и использование отраженных от ионосферы сигналов. Но люди приспособили платформы для других целей. Радары указывали путь подводным судам флотов всего мира, когда те, похожие на китов, плыли вдоль континентального шельфа в поисках гавани. Платформы служили «кораблями-матками» рыболовных судов на отмелях. Такие поселения давали жилье нескольким десяткам миллионов на одном только американском побережье. Там же размещалось производство вредных отраслей, сопровождающееся тяжелым запахом, сильным шумом, и оборудование для опасных технологических процессов.

Энергия была рядом и бесплатно. Для этого служила каждая пустотелая «нога». Налетающие волны, разбиваясь об опоры, сжимали в них воздух, через однонаправленный клапан вытесняли его в сосуд давления, на выходных отверстиях которого стояли пневматические турбины, дающие электричество для бытовых и промышленных нужд поселения. В «хорошую» погоду, когда волны грохочут и бьются об опоры, энергии хватает для плавки алюминия; рудовозы, которые доставляют сырье, везут обратно шлак, чтобы выгрузить его в пределах видимости поселения в бездонное чрево океана. При «плохой» погоде, когда воды Атлантики гладкие, как зеркало, производство алюминия приостанавливается. Но погода никогда не остается «плохой» надолго.

Семья Лусиллы занимала трехкомнатный отсек в жилой части поселения. Их жилье располагалось на подветренной стороне, отведенной рыбакам, — по другую сторону платформы от завода очистки алюминия, на шестом уровне над генераторами. Здесь воняло рыбой и было очень шумно. Лусилла привезла домой подарки. Шарф для отца, что-то из косметики для матери и, к удивлению Конута, один низ аборигенских флагов для брата Роджера. Конуту и в голову не пришло, что нужно привезти подарки, тем более, что ими могут служить вещи туземцев, которые в качестве сувениров оказались ценнее любых других подарков. Роджер был доволен. Он давно хотел иметь такую вещь.

Мать Лусиллы подала кофе и пирог, и Конут рассказал всем о своем путешествии по Южным морям. Однако он ни словом не обмолвился о том, как валялся пьяный на обочине дороги.