Похождения бравого солдата Швейка во время Мировой войны Том II

— Для вас, солдаты, — продолжал подпоручик Дуб, — нет столь великих препятствий, которых вы не преодолели бы. Еще раз повторяю вам, солдаты: я веду вас не к легкой победе. Вам достанется крепкий орешек, но вы с ним справитесь! А история превознесет вас.

— Прямо тошно слушать, как он говорит, — снова буркнул Швейк.

И, словно услышав его, подпоручик перегнулся через край двуколки, и его начало рвать. Облегчившись, он еще раз крикнул: «Вперед, солдаты!» — повалился на вещевой мешок телеграфиста Ходынского и проспал до самого Турова-Вольска, где его, наконец, по приказанию поручика Лукаша подняли из двуколки и поставили на ноги. Но прошло довольно много времени, пока после долгой и затруднительной беседы с поручиком Лукашом подпоручик Дуб настолько оправился, что в конце концов мог заявить:

— Логически рассуждая, я совершил глупость, которую я заглажу в делах с неприятелем.

Правда, он все еще не был в здравом уме и твердой памяти, потому что, прежде чем возвратиться к своему взводу, сказал поручику Лукашу:

— Вы меня еще не знаете, но когда узнаете…

— О том, что вы натворили, вы можете узнать у Швейка, — ответил ему поручик Лукаш.

Итак, подпоручик Дуб по пути к своему взводу прежде всего разыскал Швейка, которого он застал в обществе Балоуна и старшего писаря Ванека.

Балоун как раз рассказывал, что у себя на мельнице он всегда держал в колодце бутылку пива, и пиво становилось таким холодным, что зубы притуплялись. На других мельницах такое пиво пили с творогом и маслом, а он, в своей прожорливости, за которую бог его теперь и наказывает, всегда еще съедал после этого хороший кусок мяса. Вот бог его теперь и наказал, заставив его пить теплую, вонючую воду из колодца в Турове-Вольском, воду, куда всем было приказано, ввиду опасности холеры, подбавить лимонной кислоты, которую им только что перед тем роздали, когда люди пошли за водой. Балоун высказал такое предположение, что эту лимонную кислоту выдали, повидимому, лишь для того, чтобы люди сильнее чувствовали голод. Правда, в Саноке он успел несколько подкрепиться, а поручик Лукаш снова предоставил ему свою порцию телятины, которую прислали из штаба бригады, но все-таки есть хотелось ужасно; ведь он рассчитывал, что по прибытии сюда можно будет и отдохнуть, и выспаться, и поужинать. Он был в этом твердо уверен, тем более, что кашевары наливали уже воду в котлы, и тотчас же пошел разузнать, как и что, а кашевары сказали ему, что покамест получено только приказание запастись водой и что через несколько минут может быть будет получено приказание воду вылить.

В этот миг к ним подошел подпоручик Дуб и, не зная, что сказать, спросил:

— Ну, что, беседуете?

— Так точно, беседуем, — за всех ответил Швейк. — У нас беседа в полном разгаре. Вообще лучше всего — приятно побеседовать. Вот мы как раз беседовали о лимонной кислоте. А без бесед солдат никак не может быть, потому что так он, по крайней мере, легче забывает все невзгоды.

Подпоручик Дуб велел Швейку пройти с ним немного дальше, под тем предлогом, что он хочет у него что-то спросить. Когда они сделали несколько шагов, подпоручик Дуб неуверенным тоном сказал:

— А вы не про меня говорили-то?

— Никак нет, господин подпоручик, и не думали даже, мы беседовали о лимонной кислоте и копченой колбасе.

— Но поручик Лукаш сказал мне, будто я что-то такое натворил, и что вы вполне осведомлены об этом, Швейк.