Похождения бравого солдата Швейка во время Мировой войны Том II

— Да почему же? — искренно изумился Швейк. — Ведь я же только хотел показать вам, господин поручик, как, бывало, в прежнее время люди сами портили себе все дело на военной службе. Вот этот человек, например, думал, что он образованнее господина поручика, и хотел подорвать своей луной его авторитет в глазах его людей, и когда получил земную плюху, то мы все облегченно вздохнули, и никого это не огорчило, а наоборот, все были очень рады, что господин поручик так удачно сострил со своей земной плюхой. Это называется: спасти положение! Надо, чтобы человеку в голову сразу пришла хорошая мысль, и тогда все в порядке. Так что, к примеру, господин поручик, в Праге, напротив кармелитского монастыря, некий господин Еном держал несколько лет тому назад торговлю кроликами и разными птицами, и завел он знакомство с дочерью переплетчика Билека. Господину Билеку это знакомство что-то не понравилось, и он даже открыто, при всех заявлял в трактире, что, если господин Еном попросит у него руки его дочери, он в лучшем виде спустит его с лестницы. После этого господин Еном выпил для храбрости и все-таки пошел к господину Билеку, который встретил его в прихожей с большим ножом в руках; такими ножами переплетчики делают обрезы, и выглядят эти ножи очень страшно. Господин Билек заорал на посетителя, спрашивая, что ему тут нужно, и вот в этот момент господин Еном неожиданно пустил такого «шептуна», что даже стенные часы остановились. Ну, господин Билек рассмеялся, протянул ему руку и стал рассыпаться в любезностях: «Ах, пожалуйста, прошу покорно, войдите, господин Еном… пожалуйста, присядьте… надеюсь с вами не случилось беды... Ведь я же вовсе не такой уж злой человек. Правда, я хотел было спустить вас с лестницы, но теперь я вижу, что вы очень приятный господин и большой оригинал. Я, знаете ли, переплетчик и прочел на своем веку много повестей и романов, но ни в одной книге мне не пришлось читать, чтобы жених так представлялся своему будущему тестю». И при этом он смеялся до слез, все время повторял, что он очень, очень рад и что ему кажется, будто они уже сто лет знакомы, словно братья родные. Он принес ему сигару, послал за пивом и сосисками, позвал жену и представил ей господина Енома, рассказав при этом во всех подробностях, с каким треском он предстал перед ним. Жена только плюнула и пошла прочь. Тогда он позвал дочь и сказал ей: «Этот господин при таких-то и таких-то обстоятельствах пришел просить твоей, руки». Дочь стала плакать и заявила, что она его и знать-то не желает и видеть не хочет. Тогда не осталось другого выхода: пришлось им вдвоем допить пиво и съесть сосиски, и потом разойтись по-хорошему. Но только после этого случая у господина Енома была еще неприятность в том трактире, куда постоянно ходил Билек, а в конце концов господина Енома во всем квартале постоянно называли «Еном-шептун», и всюду рассказывали, как он «спас положение»… Так что, господин поручик, дозвольте сказать, человеческая жизнь — это такая сложная штука, что судьба отдельного человека по сравнению с ней — просто нестоящая вещь!.. Вот, например, к нам в ресторан «У Чаши» на Божиште до войны еще приходил один старший полицейский, господин Губичка по фамилии, а также один репортер, который собирал сломанные ноги задавленных людей и разных самоубийц и сдавал их в газету. Это был такой веселый человек, что больше сидел в дежурной комнате в участке, чем у себя в редакции. Однажды он подпоил этого старшего полицейского Губичку, и они поменялись одеждой, так что Губичка оказался в штатском, а господин репортер превратился в старшего полицейского, только свой номер он прикрыл, и отправился в город делать обход. Недалеко от бывшей Вацлавской сберегательной кассы он встретил в ночную пору старого господина в цилиндре, шедшего под-руку со старой дамой в меховом пальто. Они спешили домой и не говорили ни слова. Он подскочил к ним, да как заревет этому господину в ухо: «Чего вы так орете? Не орать, а то я вас арестую!» Вы только представьте их испуг, господин поручик. Напрасно они объясняли ему, что это, вероятно, какое-нибудь недоразумение, потому что они как раз возвращаются с раута у наместника, что они доехали в карете до Национального театра, а потом пошли пешком, чтобы немножко освежиться, что они живут тут поблизости и что он — старший советник при наместнике, а дама — его супруга. «Меня вы не проведете! —снова заорал на него переодетый репортер. — А только вам же должно быть стыдно, если вы в самом деле, как вы говорите, старший советник при наместнике, а ведете себя, как мальчишка. Я уже давно за вами слежу, видал я, как вы колотили палкой в железные жалюзи на всех окнах магазинов, мимо которых вы проходили, и при этом вам помогала, как вы говорите, супруга». — «Но у меня даже и палки-то нет, как вы сами видите. Это был, может быть, кто-нибудь другой, а не я». — «Еще бы, —возразил переодетый репортер, — будет у вас палка, когда вы сами сломали ее там за углом о несчастную старуху, которая ходит по трактирам и пивным торговать жареной картошкой и жареными каштанами! Ведь я же это видел, своими глазами видел!» Жена советника так расстроилась, что даже уж больше и плакать не могла, а господин старший советник при наместнике так расстроился, что начал говорить что-то о людской подлости, после чего наш репортер их и забрал. Он передал супругов ближайшему патрулю, а тот отвел их в районный комиссариат на Сальмовой улице. Переодетый репортер только распорядился, чтобы их отправили туда, и заявил, что он из районного комиссариата на Индржиховой улице и по делам службы был командирован на Винограды, арестовал эту парочку за нарушение общественной тишины и оскорбление представителей полиции. Потом он еще добавил, что ему необходимо по срочному делу зайти сперва в комиссариат на Индржиховой улице, но что через час он явится в комиссариат на Сальмовой улице. Таким образом, патруль повел обоих стариков на Сальмовую улицу, и они просидели в комиссариате до утра, с минуты на минуту ожидая «господина комиссара», который тем временем кружным путем вернулся в трактир «У Чаши», растолкал старшего полицейского Губичку и со всей деликатностью сообщил ему, что у него произошло и какое из этого может получиться громкое дело, если он не будет молчать…