Похождения египетского бога сношения в типично фэнтезийном мире. Том 1

- Недоучившийся, - сказала Инея. – Год назад отцу нужна была помощь в делах, и я бросила Академию на первом курсе.

Погрузившись в мысли, она стояла совсем близко. Руки ее все еще держали меня, и я гладил нежную кожу, почти не касаясь. От девушки пахло амброй и розмарином. Мягкими растираниями я воздействовал на рефлекторные точки на кистях, чтобы леди расслабилась.

Она подалась ко мне, я сжал тонкий стан и поцеловал ее в ухо. Зажмурившись, Инея пробормотала.

- Что я делаю? С рабом. В спальне отца.

Я целовал ее в ложбинку на шее, спускаясь к началу небольших грудей. Повиснув на мне, Инея со вздохом сказала, что давно ей не задирали юбку.

- Но тут нет кровати, - выдохнула она. Я двинулся вместе с ней к постели ее дремлющего отца.

- Одна есть.

Это оказался явный перебор.

Ударив меня в грудь Инея отскочила в сторону. Пылающая корона ее ауры грозила прожечь дыру в ткани мироздания, но девушка нашла в себе силы сопротивляться. Она рванулась прочь из покоев, дверь громко хлопнула за ней. Я расстроенно пожал плечами. Значит, не в этот раз.

Этой же ночью в бараке варл готовился к свиданию с Хелой, как боксер на ринге. Потягивался, вращал корпусом, разминая мышцы спины. Когда же Йорд стал растирать шею, я рассмеялся.

- Не забудь отработать уклонения от ударов. У Хелы реакция хорошая.

- А надо? – выпучил глаза здоровяк.

- Если только уже готов получить от нее за то, что не справишься, - видя, как варл совсем приуныл, я сжалился. – Хватит сопли пускать, рогоносец. Все получится. Здоровья у тебя и так было не меньше, чем у быка, так мы еще твои надпочечники травами взбодрили. Отвлекись лучше, вспомни пока свой самый убойный трах. Давно это было?

- Год назад, - Йорд почесал бороду. – Зима стояла снежная, я брел в тулупе по колено в белых хлопьях по лесистому берегу. Вдруг слышу плеск и звонкий смех, оборачиваюсь, а передо мной нагая девушка купается в проруби.

- Моржиха что ли?

- Нет, без бивней была. Русалка. Бледная, груди небольшие, но упругие, соски твердые и острые, как шпили башен. Почему-то обрадовавшись мне, она вылезла на берег и обняла мой тулуп мокрыми тонкими руками. У меня дыхание перехватило, словно тисками грудь сдавило. А она, смеясь, потянула меня на снег, ноги раздвинула. Я тут же спустил шаровары, скользнул в нее. И так тепло стало внизу. Приятно щекотали тонкие завитки у нее в паху, мягкие, словно тополиный пух.

Завороженный неожиданно красивым слогом Йорда, я сидел на своей койке с открытым ртом. И не только я: гномы и гоблины тоже уши развесили.

- А она себе ничего не отморозила? – спросила практичная Вира. – Лежа то голой жопой в снегу? Завитки инеем не покрылись?

- Нет, она рассказала потом, что всю зиму нагой проходила, - ответил Йорд. - Русалки не мерзнут и ничем не болеют.

- Эй, сказатель! – позвала Хела с улицы. – Делом займемся или так и будешь балаболить?

Трясясь как осиновый лист, Йорд пошел наружу. Мы с Вирой посидели для приличия минут пять, потом переглянулись и дружно бросились подсматривать.

Засели за кустом бурьяна. Увиденное нас порадовало. Йорд справлялся на «ура», вколачиваясь в Хелу, как таран в крепостные ворота. Стиснув зубы, орчанка сдерживала стоны. Но когда варл особенно сильно и глубоко вошел, распиравший ее нутро кошачий визг вырвался наружу.

Увлеченный просмотром, я не сразу почувствовал, как Вира мнет мой член, не отрывая глаз от кричащих любовников. Что ж, подумал я и в свою очередь затеребил клитор Виры. Семь дней прошли, сыпи давно уже нет. Пора освежить в бою оружие.

Пристроившись сзади гномихи, я вошел в нее. Визг второй кошки пронзил ночь. Вира упала лицом в траву, дергаясь вздернутым белым задом.

Мои руки жадно вцепились в две колышущиеся белые выпуклости, помогая жезлу углубиться во влажные недра. После недельного сдерживания трахался я как заведенный. Стоны парочки на тюфяках разжигали нас еще больше. Выпустил я Виру как раз в тот момент, когда Хела и Йорд рыча, как вцепившиеся львица и буйвол, кончили в объятиях друг у друга. Мое семя оросило стебли бурьяна.

В наступившей тишине заскрипели ставни ворот. Лиловый плащ вспыхнул во тьме, как распустившийся цветок чвона.

- Чернокожий, - заорал надсмотрщик в черный провал барака. – Тебя вызывает леди Инея.

- Иду, иду, - выполз я из высоких зарослей с другой стороны. Оправил платье и побрел за забор. Быстро же Инея соскучилась.

Меня привели в ее кабинет. Сидя за столом в ночной белой сорочке, она с презрением смотрела на меня красными глазами.

- Садись, раб, - она с наслаждением произнесла это слово. Я примостился на стул с расписной спинкой из папье-маше, который стоил дороже, чем барак полный рабов. Инея поднялась и пододвинула по огромной столешнице в мою сторону лист бумаги и чернила. Открылся глубокий вырез сорочки, из которого крепкие треугольные груди целились мне в глаза как стрелы.

- Рисуй, - бросила Инея.

- Что, миледи?

- Свои каналы.