Похождения комиссара Фухе

Сэм Фолуэл, тот самый пострадавший, был застрелен в спину навылет перед самым прыжком с крыши. На крыше никаких следов, кроме его собственных, обнаружено не было. Исходя из этого, Лардок сделал вывод, что эта рана не имеет отношения к самоубийству. "Как ты себе это представляешь?" поинтересовался Фухе. "Ну,- сказал Лардок,- может, в него выстрелили уже на земле или вообще в него стреляли раньше, и он ходил с этой раной некоторое время..." Фухе в свою очередь сделал вывод, что, во-первых, Лардок непроходимый тупица, а, во-вторых, что стреляли с крыши напротив, через дорогу. После осмотра догадка подтвердилась. Далее логические построения Фухе выглядели следующим образом: Убийца, видимо, знал о существовании этой записки и следил за Сэмом. Он также знал, что Фолуэл был слабохарактерный малый и боялся, что в последнюю минуту тот передумает сводить счеты с жизнью. И в конце концов, убийца не знал о яде, иначе отпадал смысл стрелять. И когда все-таки Сэм не решился на прыжок и повернул обратно, этот тип выстрелил в него, и Фолуэл свалился с крыши. А если этот тип знал покойного, читал записку, то значит, нужно искать среди родных Сэма.

На этом месте Фухе поставил точку и удалился в бар "Крот", чтобы пивом промыть разогретые мозги и дать себе маленькую передышку.

Для допроса в управление поголовной полиции вызвали всю родню

"самоубийцы". Генеалогическое древо Фолуэлов было представлено чахлым

кустиком, который пробил себе дорогу в бетонных джунглях современного города.

Единственная дочь покойного Айлин Боссет была, естественно, и единственной наследницей Сэма, прямой его наследницей. У покойного водился какой-никакой капиталец, и в день шестнадцатилетия дочери Сэм составил завещание, в котором говорилось, что Айлин получит наследство после его смерти. В завещании, однако, была оговорка, что оно считается действительным только в случае естественной смерти завещателя.

"Так! - подумал Фухе.- Значит, если предложить, что именно Айлин была причастна к смерти своего папаши, то яд и пуля тут не годились.

Единственным способом отправить папашу на тот свет было довести его до самоубийства. Похоже, что здесь я недалек от истины..."

- Итак, какие отношения вы поддерживали с покойным отцом? - спросил Фухе.

- Никаких,- голос был довольно низким и не лишенным тех капризных ноток, какие доводят мужчин до умопомрачения.

- Сколько вам лет?

Немое удивление, надутые губки и вид, откровенно обиженный.

- Сколько лет было вашему отцу?

- Пятьдесят три.

- Часто ли на него нападали приступы депрессии?

- Не знаю!

- Как по-вашему, что могло толкнуть его на самоубийство?

Длительное раздумье, которое прерывалось постукиванием накрашенных ногтей о край комиссарского стола. И наконец:

- Не знаю.

Фухе стал медленно закипать. Мозгов у нее не больше, чем дрессированного медведя, но странно не это, а то, что она совершенно не пытается выгородить себя и придумать повесть о несчастной любви покойного, о разочарованности в жизни и тому подобное. Обычные истории.

- Хорошо! Вам известно, что после смерти вашего отца вы являетесь единственной наследницей его капиталов?

- дурацкий вопрос, однако нужно понаблюдать за ее реакцией.

- Да, известно! - заявила она без всякой реакции.

- Значит,- комиссар начал давить на психику,- значит у меня есть все основания подозревать вас...

- Это ваше право,- в ее голосе не было ни настороженности, ни

возмущения. Одна холодная ненависть.

- Хорошо. Вы свободны.

Теперь Билл Боссет.

Муж Айлин был здоровенный рыжий детина лет тридцати с шапкой кудрявых волос и волосатыми руками. Весельчак.

- Вы были дружны с покойным Фолуэлом?

Приступ истерического смеха, похлопывание по коленям и наконец:

- Во дела! Как можно дружить с гремучей змеей? Да он мне после свадьбы двух слов не сказал. Дулся, что твоя кислородная подушка. Ходил себе, ходил - и на тебе! - снова параксизм веселья.- Когда он дуба врезал, я так себе и сказал: да, говорю, Билл, теперь ищейки и до тебя доберутся. А чего же скрывать?

- Ладно,- перебил его комиссар.- А что вы скажите о его капиталах?

- А чего там говорить? Богатей из него не бог весть какой, прямо скажем.

Ну, нищим он, конечно, не был. Мог позволить себе бутылку божансийского после обеда, да девочек по пятницам.- Он хихикнул.- Ну, а вообще не больно-то он на нас свои капиталы вытряхивал. Помню...

- Довольно! - Фухе закурил "Синюю птицу" и пристально посмотрел на Боссета.- Вы знали о его предсмертной записке?

- А, это та, где он пишет, что пошел загибаться? Ха-ха-ха! Нет, не знал.

- Хорошо,- комиссар что-то пометил в своем блокноте.- Вот вам мой телефон, если вспомните что-нибудь интересное, звоните немедленно.