Похождения одного матроса

«Все говори…»

Ну, я и стал, братец ты мой, обсказывать и только дивлюсь, откуда это слова только у меня берутся. Обсказал я, как тиранит нас капитан, как один матросик после порки через два часа помер, как меня сажали в карцырь и два дня не давали есть, и когда я доложил об этом старшему офицеру, то мне дадено было триста линьков и я пролежал в лазарете пять ден и стал грудью болеть. Обсказал, что не проходит дня без того, чтобы не наказывали линьками людей, и насчет харча обсказал.

«Гнилой солониной нас кормят, ваше превосходительство!»

«Ты врешь, мерзавец! – крикнул вдруг адмирал и весь побелел из лица. – Я, говорит, пробовал пробу».

«Извольте посмотреть, говорю, ваше превосходительство, какая солонина в некоторых бочках…»

«Ступай на место. Я обследую… Но если ты хоть что-нибудь солгал, я засужу тебя в арестантские роты, как бунтовщика против начальства!»

Пошел этот адмирал, сердитый такой, спрашивать вторую вахту, а уж там, значит, некоторые матросики, по моему примеру, стали выходить из фрунта и объявлять претензии на капитана.

Ушел адмирал, велел распустить команду, а меня и еще двоих заключить в карцырь до решения дела. Однако, после ребята сказывали, велел все бочки с солониной вынести наверх и пять приказал тут же выбросить за борт. И капитану и левизору, сказывали, была выволочка…

А я тую ж ночь бежал на берег…

– Как же ты надоумился?

– Очень даже просто. Плавать я здоров…

– Значит, до берега вплавь? – нетерпеливо спросил

Чайкин.

Рассказчик в качестве «обамериканившегося» человека лукаво подмигнул глазом и затем весело проговорил:

– Это самое и есть…

– Как же ты сделал?

– Очень просто сделал. Снял я, значит, в карцыре башмаки, оставил шапку, в коей было зашито два доллара, завязал я их в рубашку крепко-накрепко и вышел наверх…

В эту минуту среди тишины раздался вдруг издалека свист, и Дунаев замолчал.

Часовые у обоза взялись за ружья. Старый Билль проснулся, вскочил и, схватывая ружье, проговорил:

– Это, наверно, агенты свищут…

– Зачем? – спросил Чайкин…

– Ждут ответа… от этих…

И Старый Билль махнул рукой на почтовый фургон.

Там как будто зашевелились.

Раздался новый свист.

– Будьте спокойны… Ответа не будет! – уверенно сказал Старый Билль.

– Отчего вы полагаете, Билль? – спросил Дунаев.

– Оттого, что мы с вами тотчас же пристрелим свистунов! – громко произнес Билль.

Действительно, на свист ответа не было.

– Ну, продолжайте болтать, джентльмены, а я сосну…

Молодцы не посмелятся сделать визита…

И Старый Билль, положив около себя ружье, снова лег и скоро захрапел.

Наши земляки положили ружья.

– Однако и сторона! – протянул Чайкин.

– Это только в этих пустых местах. А то во всей Америке очень даже спокойно. Никакого разбою нет… Так только ежели промежду себя иногда поссорятся, так друг в дружку палят! – успокоительно ответил Дунаев.

– Видел я в Денвере…

– А что?

– Из-за карт… в гостинице один другому всадил пулю… И никакой тревоги… Сидят все и пьют… бытто не человека, а кошку изничтожили.

– Очень просто… Не плутуй! Я ежели поймаю, что в карты нечисто играют, башку расшибу… Потому такой человек хуже всякого вора…

– И тебе приходилось бить?

– Приходилось…

– До смерти? – со страхом спросил Чайкин.

– До смерти, слава богу, не было… А повреждение оказалось большое… А ты не плутуй! – упрямо повторил

Дунаев.

– А этот чисто тебя обыграл? – спросил Чайкин, понижая голос до шепота, показывая рукой на фургон.

– Как бытто не совсем… Однако ловко ж он в таком разе плутует… Очень ловко!. Я во все глаза смотрел и ничего не приметил… Только в сумление впал…

– Оттого и бросил играть?

– Да. А поймай я его, – лежал бы он теперь, братец ты мой, с пробитой головой… Это как бог свят… Я быка кулаком ошарашиваю, а не то что человека. Бог мне силу дал!

Ну, да я еще завтра его попытаю…

– Как?

– Попрошу сыграть…

– Брось лучше…

– Еще, быть может, свои доллары верну. А то, что им пропадать. Небось я кое-чему научился в Америке… Знаю, как шулеров ловить… Вот завтра увидишь…

– А ты, Дунаев, рассказывай дальше… На самом любопытном месте остановился… Это как с конверта бежал…

– Да… Ловко я им тогда показал. Небось капитан-то до сих пор меня помнит…

– Как так?

– А так, что его все-таки уволили со службы из-за моей претензии. Адмирал разборку сделал опосля и отослал его обратно в Россию…

– Да как же ты про все это прознал?

– А во Францисках с матросиками нашими через два года после бегов виделся. Они и обсказали все… Говорили, что наши конвертские меня добром вспоминают… Избавил я их от зверя…

– Еще бы не вспомнить… Ну, так сказывай, как это ты убег.

– Вышел наверх, вижу: боцмана на баке нет, и все вахтенные дремлют… Ну, я, господи благослови, полез по бугшприту, спустился по якорной цепи и тихонько бултых в воду…

– Холодно было?