Похождения соломенной вдовы

Они навоображают бог знает что, а потом требуют исполнения своих мечтаний от мужчины.

— Но в нашем случае это не так! — сварливо сказала я. — Он ясно дал понять, что она ему нравится.

Шаталов резко мотнул головой:

— Ни разу он не сделал ничего такого, что заставило бы ее питать напрасные надежды!

— Да, а история в подвале? — В порыве негодования я едва не вскочила на ноги.

— Откуда вы знаете про подвал? — слабым голосом спросил Берингов. Поверх сплошного розового румянца на его щеках выступили два малиновых пятна. — Я не хотел… Я думал… — он начал заикаться.

Ни я, ни Шаталов даже не глянули на него. Мы молча сверлили друг друга пламенными взорами, как два революционера, не сошедшиеся во мнениях на стратегию и тактику борьбы.

— В общем, я могу все объяснить, — наконец взял себя в руки Берингов. — Я проявил слабость. В конце концов, я мужчина в самом расцвете сил! И это многомесячное заточение могло дурно сказаться на моей потенции.

— Мне тоже нелегко давалась борьба с потенцией, — слегка понизив голос, признался Шаталов.

— Так, значит, ни жены, ни ребятишек? — уточнила я на всякий случай, проницательно глядя на него.

— Угадано верно.

— А зачем ты их выдумал?

— Это был тест. Если бы ты видела в тот момент свое лицо…

— Конкретнее, — потребовала я.

— Я хотел увериться, что моя информация о наличии жены и детей тебя по-настоящему огорчит.

— О, как это подло! — воскликнула я.

— Я не совершил ничего по-настоящему подлого, — напомнил Шаталов, недвусмысленно намекая на свое пионерское поведение во время нашего совместного проживания в одной комнате.

— Конечно! Ты только и делал, что упражнялся в остроумии!

— И еще я охранял тебя.

— Ты следил за мной!

— Не могу сказать, что мне это нравилось. Но результат превзошел все мои ожидания.

Пока мы препирались, Берингов и Андрей Павлович следили за нами, словно болельщики за игроками в пинг-понг.

— Если тебя огорчает результат, можешь катиться на все четыре стороны!

— А что будешь делать ты? Гоняться за Тумановым, пока не отвалятся ноги? — Он передразнил меня, избрав для этого слащавый тон:

— Ах, Юрочка, на кого ты меня оставил? Юрочка, это я, твоя жена! Посмотри на меня повнимательнее! Неужели не узнаешь? Ах-ах, какая беда!

Тебя, наверное, накачали наркотиками! Поверить не могу, что ты меня не помнишь! Дай-ка я тебя поцелую!

— Я этого не говорила! — возмутилась я. — Я вовсе не собиралась его целовать!

— Ах, да-да-да, как это я забыл? Ты собиралась сразу же приступить к кульминационной части встречи и заколоть его вилкой!

— Это был тактический ход. А кто не понял, тот кретин.

— Правильно, кретин, согласен. Только кретины спасают безголовых дурочек от милиционеров в капитанских погонах. Помогают им выйти сухими из воды и не требуют ничего взамен!

— Пo-твоему, я должна пасть тебе в ножки за то, что ты ничего от меня не требовал?

— Хотя бы.

— Да случись что между нами, я, узнав, кто ты такой, стерла бы тебя в порошок!

— Так я и поверил.

— Помимо прочего, ты меня не интересуешь.

— Вот как?

— Да!

— А кто же тебя интересует?

— Кто? Мало ли на свете мужчин! Да, как это я забыла? У меня ведь есть муж. Даже два мужа!

— Один изменил тебе в подвале дачи сестры Скитальцева с ней же, а второй за взятку отказался от тебя! За какую-то вшивую работу и еще за такие же вшивые подачки!

— Я не верю, что все так просто. Наверняка вы его запугали!

— Поэтому ты его пожалела и при первой же возможности принялась стаскивать с него штаны!

— Я хотела увидеть шрам.

— Зачем это?

— Чтобы знать точно, что это Туманов, неужели непонятно? Не любоваться же я на него собиралась?

Шеф Шаталова между тем поднялся с диванчика и ухватил совершенно обалдевшего академика за локоть.

— Егор Бориславович, мне нужно сказать вам еще несколько слов наедине.

Он с трудом утащил упирающегося академика в смежную комнату. Я заметила это краем глаза, но мне в тот момент было не до них. Дверь с треском захлопнулась, и мы с Шаталовым остались один на один. Я поднялась на нон" первой, он следом за мной. Я вздернула подбородок, потому что проходимец был выше, а мне не хотелось, чтобы он задавил меня своим чисто физическим превосходством.

— Леша, значит? — голосом, полным затаенного ехидства, спросила я.

— Я стерплю, если ты иногда будешь называть меня Юрой.

— Это что же — искусно завуалированное предложение возобновить отношения?

— Мне кажется, мы их и не прерывали!

— Вот как?

— Только с сегодняшнего дня они будут строиться совсем на другой основе.

— А! Теперь на диванчике буду спать я!

— Фу, какая ты нетерпеливая! Я полагал, что ночевку мы обсудим немного позже.

— Так что же ты хотел сказать о наших новых взаимоотношениях?

— Они будут развиваться только в одном случае. Если ты дашь мне клятву, что никакой на свете Берингов, никакой на свете Туманов, а также ни испанцы, ни португальцы…

Мне не хотелось слушать, как он перечисляет мои жизненные ошибки. Поэтому я приподнялась на цыпочки и запечатала ему рот тем самым способом, который так хорошо знаком всякой нормальной женщине.