Похождения в Париже [HL]

— Боюсь, ваш друг не сможет сегодня встретиться с вами.

Я повернулся и увидел одетого с иголочки мужчину — в твидовом костюме, темно-коричневом галстуке, — который сидел на парковой скамье и расслабленно улыбался. В руке у него была свернутая в трубку газета.

— Простите? — выдавил я.

— Ваш друг Пьер… так, кажется, вы его называете… боюсь, сегодня он не сможет составить вам компанию. Не изволите присесть?

Мужчина, несомненно, приехал в Европу из тех же мест, что и я. Он говорил на хорошем английском, четко произносил каждое слово, звуки слетали с его языка, словно отрезанные скальпелем. Я вдруг понял, что вижу его не в первый раз. Конечно же, это господин в костюме-тройке, который сидел в кафе неподалеку от нас с Пьером.

— Это хорошо, — он прочитал мои мысли, — что вы меня узнаете. Очень хорошо.

Мужчина похлопал газетой по деревянной скамье рядом с собой. Я с подозрением глянул на это место.

— Да садитесь же. Не будете же вы стоять до вечера.

Я с неохотой опустился на скамью. Мужчина достал из кармана золотые часы, сверился с ними. Не знаю, произвела ли на него впечатление моя пунктуальность. Он закрыл часы, вернул в карман жилетки, сшитой из того же твида, что и костюм, и, несомненно, в Лондоне. Усов он не носил, а мог бы. Короче, выглядел он так, словно только что вышел со съемочной площадки очередной комедии «Илинг студиос».[14]

— Вы, разумеется, знаете, что Пьер — не настоящее имя, — небрежно добавил мужчина.

— Кто вы?

— Натан Фармер. — Он расправил плечи. — А вы — Чарли Ховард, писатель. — Он постучал газетой по моему колену. — По крайней мере эта ваша профессия известна лучше. Но я знаю, что вы еще и ловко управляетесь с замками.

— Послушайте, я понятия не имею, кто вам все это сказал, но…

— Т-с-с, — прошептал он, прерывая меня. — Давайте не будем играть в эту игру. Мне много чего известно, господин Ховард. Это мой бизнес. Полагаю, меня можно называть сборщиком информации.

Я в упор посмотрел на него.

— И для кого, позвольте спросить, вы собираете информацию?

Он лукаво глянул на меня, глаза блеснули, словно мой вопрос очень ему понравился.

— У меня есть клиенты, господин Ховард. Я неплохо справляюсь с тем, что делаю, знаете ли. В некоторых случаях интересы моих клиентов совпадают. Так уж получилось и с вами. Точнее, с картиной, за которую вам заплатили.

— Боюсь, я потерял ход ваших мыслей.

Натан Фармер глубоко вздохнул, положил правую ногу на левую. Туфли он в этот день надел коричневые, цвета свежезаваренного чая, начищенные до зеркального блеска.

— Я понимаю, поверить в это трудно. Фактически невозможно. И тем не менее, когда этим утром я разговаривал с вашим другом, ему просто не терпелось рассказать мне все, что вы обсуждали двумя днями раньше.

— Вы разговаривали с Пьером?

Фармер кивнул.

— В полицейском участке. К сожалению, его арестовали. Обвинений пока не предъявлено, но, смею предположить, если понадобится, мы что-нибудь найдем. Но все будет зависеть от вас.

— От меня?

— От вашего желания сотрудничать. Вас, возможно, не сильно волнует благополучие вашего друга. В этом случае, — он провел пальцами вдоль едва видной стрелки на брюках, — мне не составит труда передать в полицию ваши настоящие приметы. И если вас покажут по телевидению, боюсь, это сильно осложнит вам жизнь.

Я подумал о том, чтобы сыграть под дурачка, но не стал попусту тратить время. Этот человек знал, о чем говорит, и у меня возникли опасения, что на встречу он пришел не один. Возможно, пара громил притаилась за кустами, которые росли позади скамьи.

— Почему бы нам не пройтись? — предложил я. — Хочется немного поразмяться.

— Как вам будет угодно.

— А газету оставьте здесь. — Я вынул сложенную газету из его руки и бросил в урну.

— Это еще зачем? — нахмурившись, спросил он.

— Мне неизвестно, на кого вы работаете, но я написал достаточно детективов, чтобы знать, как легко спрятать микрофон в сложенной газете. И позвольте мне взглянуть на подкладку вашего пиджака.

— Я разочарован. Ведь вы выпускник престижного учебного заведения. Я полагал, что буду иметь дело с образованным человеком.

— Просто покажите.

Фармер развел руки, предлагая мне ощупать его. Я так и сделал, стараясь не привлекать лишнего внимания.

— Заглянете под язык в поисках капсул с цианистым калием?

— Это уже перебор. Пошли. Можете рассказать мне все, что собирались.

Мы неспешно двинулись к Эйфелевой башне. Я не возражал. Толпы туристов у ее подножия обеспечивали хоть какую-то защиту и усложняли слежку — при условии, что Фармера сопровождали его люди. Я об этом ничего не знал. Возможно, он пришел на встречу один, а если нет — чего упрощать ему жизнь?

— Картина у вас? — спросил он, когда мы миновали четыре туристических автобуса и приблизились к очереди, выстроившейся у правой опоры башни.

— Вы про сцену на Монмартре?

— Да.

— Написанную маслом? С подписью Мэньи?

— Да, да!

— Тогда, увы, ее у меня нет.

Фармер повернулся и посмотрел на меня. Губы его разошлись, продемонстрировав мастерство дантистов.

— Только не принимайте меня за дурака, господин Ховард, — сказал он по-прежнему размеренно и спокойно.