Похвала подлости

Без сомнения, самый ловкий шаг состоял в том, что он опять раскассировал мятежный легион и расстроил их товарищеские организации. Цезарь объявил, что возьмет в Африку только добровольцев, то есть предложил новый уговор, новый наем и размещение в новых кадрах. Опять пришлось многое обещать, император связал себя новой программой «неограниченных выдач».

Погасив таким образом мятеж, Цезарь, тем не менее, предпринял ряд мер, чтобы избавиться от наиболее опасных мятежников: многих расставил на опасные места, где легче всего было погибнуть. Дион Кассий уверяет, что Цезарь систематически истреблял вожаков легионерных движений(этакий легионерский профсоюз. — Б. П., Е. П.), заставляя своих особо доверенных людей среди битвы приканчивать их сзади» (курсив — Б. П., Е. П.) [14, с. 68–70].

— «Мирмиллон из гладиаторской школы бился с ним (императором Калигулой. — Б. П., Е. П.) деревянным мечем, а тот прикончил врага

(? — Б. П., Е. П.) железным кинжалом, вынув его из-под полы, и с пальмовой ветвью победителя обежал почетный круг» [97, с. 117].

Второй рейх. 23 ноября 1277 года Сигер Брабантский, о котором Данте писал:

«Отравленный раздумий горьким ядом:То вечный свет Сигера, что читалВ Соломенном проулке в оны лета

И неугодным правдам поучал» [28, с. 64], —

был вызван легатом инквизиции Симоном де Ваалем, потребовавшим от него немедленно покинуть Париж и отправиться в Орвието (летнюю резиденцию папы) на пожизненное заключение под надзором некого монаха, агента инквизиции, приставленного к нему в роли секретаря, который должен был поселиться с ним и непрестанно сопровождать его. Вскоре Сигер был убит вышеупомянутым «секретарем». Официальная версия — Сигер был убит в результате сумасшествия приставленного к нему монаха [8, с. 9].

Естественно, никакого наказания этот монах-секретарь не понес — с дурака-то какой спрос? Но пошли всякие разговоры, слухи и кривотолки. Им нужно было положить конец. И он был положен.

Авторитетнейший на то время католический философ доминиканец П. Мандонне написал по этому поводу так: «Морально невозможно

(курсив — Б. П., Е. П.), чтобы Сигер Брабантский был приговорен римской курией к смерти без судебного разбирательства или просто с согласия папы» [8, с. 9].

Понятное дело, мораль — дело святое: раз что-либо морально невозможно, значит — оно невозможно.

Да здравствуют дураки, а также идиоты, психопаты, дебилы и олигофрены, на которых мораль не распространяется!

Аминь.

— «Итак, когда же он (то есть паломник, от лица которого излагает здесь свою биографию Игнатий Лойола — основоположник, главный идеолог и первый Генеральный Настоятель Общества Иисуса — ордена иезуитов. — Б. П., Е. П.) продвигался своей дорогой, к нему приблизился верхом на осле какой-то мавр. Они поехали дальше вместе, беседуя, и, в конце концов, завели разговор о Божьей Матери; мавр сказал, что на его взгляд, Дева могла зачать без мужчины, но он не мог поверить, что и после рождения ребенка она оставалась девственницей. Обосновывал он это, приводя ряд причин, какие приходили ему в голову.

Хотя паломник и привел множество аргументов, переубедить своего оппонента ему не удалось. Мавр двинулся вперед так быстро, что вскоре исчез из поля зрения, и паломнику ничего другого не оставалось, кроме как размышлять о том, что, собственно, произошло у него с этим мавром.

Тут его (то есть, самого Игнатия Лойолу. — Б. П., Е. П.) охватили разные чувства, которые вызвали неудовольствие в его душе, поскольку ему показалось, что он не выполнил своего долга. Это вызвало в нем гнев против мавра, поскольку ему представилось теперь, что он поступил неправильно, позволив какому-то мавру говорить о Божьей Матери, когда на самом деле он должен был стать на защиты ее чести. Тогда он (то есть, сам Игнатий Лойола. — Б. П., Е. П.) ощутил неуемное желание двинуться на поиски упомянутого мавра и отблагодарить его за такие его слова добрым ударом кинжала» (курсив — Б. П., Е. П.) [58, с. 15].

Третий рейх. «В школе в Фаэнце во время драки с одноклассником Бенито (Муссолини. — Б. П., Е. П.) вытащил перочинный нож и пырнул своего противника, после чего директор решил, что ради интересов других учащихся он должен исключить из школы этого трудновоспитуемого ребенка; однако, поразмыслив, решил оставить его до конца учебного года» [108, с. 9].

«Учителя вздохнули с облегчением, когда он (Б. Муссолини. — Б. П., Е. П.) покинул школу, а один из них впоследствии говорил, что никогда не встречал такого трудного ученика» (не удивительно, если учесть, что будущий дуче мог запросто, например, запустить чернильницей в учителя [108, с. 9]. — Б. П., Е. П.) [108, с. 10].