Поклонник вулканов

Кавалер по-прежнему был занят разнообразными делами, понимая, что праздная жизнь и ничегонеделание будут не по душе Кэтрин. Он серьезно увлекался изучением естественной истории, коллекционированием антиквариата и наблюдениями за вулканом. Сообщал в своих письмах о странном поведении вулкана, об опытах с электричеством, подтверждающих эксперименты Франклина[16]

, о появлении среди морской живности новых видов ежей и о рыбах, которых содержал в каменном бассейне около маленького летнего домика, арендуемого в Поцилиппо, о численности кабанов и оленей, подстреленных в компании с королем, и о партии в бильярд, которую он исхитрился предусмотрительно проиграть самому монарху.

Письма порождают ответные письма. Они питаются сплетнями и сами распространяют слухи. О себе Кавалер сообщал: «Я не изменился. Жаловаться не на что. Собой я доволен. Это место не повлияло на мою натуру, я не утратил чувства превосходства над окружающими, привезенного из Англии, и не опустился до уровня туземцев. Иногда чувствуешь, будто находишься в ссылке, а иногда — словно в родном доме. Здесь все дышит сонным спокойствием. Неаполь по-прежнему прелестен, словно на картинке. Главное занятие знати — развлекать себя». Король — самый экстравагантный из всех увеселяющих самих себя, а Кавалер — самый большой эклектик из них.

Приходилось ему составлять и письма-рекомендации — музыканту, потерявшему место в оркестре; священнослужителю, добивающемуся повышения в церковной иерархии; немецким и английским художникам, привлеченным изобилием красот в городе и потому толпами стекавшимся сюда; торговцу картинами; пятнадцатилетнему тенору из Ирландии с волосами, как солома, и без пенни в кармане, но чертовски талантливому (впоследствии он станет выдающимся певцом, широко известным во всем мире). Во всех случаях Кавалер действовал как усердный бескорыстный благотворитель. Королю он достал пару щенков ирландской охотничьей породы, у несговорчивого премьер-министра правдами и неправдами сумел выпросить пятнадцать пригласительных билетов на бал-маскарад во дворце (куда билетов было практически невозможно достать) для проживающих в Неаполе англичан, разгневанных, что их обошли с приглашениями.

Писал он быстро, неровно, крупными буквами, знаки препинания ставил редко; даже на чистовиках сажал кляксы и вычеркивал отдельные слова — в жизни Кавалер не был педантичным чистюлей. Не в пример многим, иногда ни с того ни с сего впадавшим в меланхолию, словно малые дети, он обладал незаурядным чувством самодисциплины. При выполнении столь обширного круга обязанностей, обдумывая расчеты или благотворительные дела, он всегда прилагал максимум старания, а если надо, то пускал в ход и свои полномочия.

Не было недели, чтобы к нему не обращались со множеством самых различных просьб: оказать помощь или поручиться за кого-то, внести пожертвования на какое-нибудь богоугодное дело. Такие просьбы исходили, наверное, от доброй половины подданных неаполитанского короля. Например, один сицилианский граф попросил у Кавалера помощи: лишившись в результате интриг в Палермо поста главы археологической экспедиции в Сиракузах, он хотел вернуться на него. Этот граф в свое время оказывал Кавалеру посреднические услуги в приобретении нескольких картин, в том числе и его любимого Корреджо (подумать только, до сих пор не продали!), из коллекций знатных сицилианских родов, оказавшихся в затруднительном материальном положении. Отдельные просители подслащали свои просьбы, передавая интересующую Кавалера информацию или же просто присылая подарки. Так, один высокопоставленный духовный чин из Катании, испрашивая у Кавалера поддержки в назначении его архиепископом в Монреале, сообщил ему о залежах глины между двумя пластами лавы на вулкане Этна. Некий каноник из Палермо, который как-то сопровождал Кавалера при восхождении на Этну, обратился к нему с просьбой замолвить словечко о его повышении, сопроводив просьбу отчетом о раскопках на Сицилии, образцами морских окаменелостей из личной коллекции, перечнем минералов, собранных за последние двенадцать лет, двумя кусками лавы из Этны и крупным агатом.

Мало того, что Кавалер пользовался репутацией идеального и всемогущего ходатая, он был также известен своей надежностью, ему смело можно было рассказать об интересах, вспыхнувшей страсти, о примечательном событии. Например, один француз, проживающий в Катании, прислал ему подробный отчет о последнем извержении Этны. Какой-то монах из монастыря Монте-Кассино сообщил, что послал ему в подарок Словарь неаполитанских диалектов. О себе монах сообщил, что он в здравом уме, в меру любопытен, а в ответ просит иностранцев писать как можно больше и обо всем, о чем они соизволят, ибо ему это будет интересно.