Покой нам только снится

Не пой, не требуй, Маргарита,

В мое ты сердце не гляди…

26 марта 1908

«И я любил. И я изведал …»

И я любил. И я изведал

Безумный хмель любовных мук,

И пораженья, и победы,

И имя: враг; и слово: друг.

Их было много… Чтó я знаю?

Воспоминанья, тени сна…

Я только странно повторяю

Их золотые имена.

Их было много. Но одною

Чертой соединил их я,

Одной безумной красотою,

Чье имя: страсть и жизнь моя.

И страсти таинство свершая,

И поднимаясь над землей,

Я видел, как идет другая

На ложе страсти роковой…

И те же ласки, те же речи,

Постылый трепет жадных уст,

И примелькавшиеся плечи…

Нет! Мир бесстрастен, чист и пуст!

И, наполняя грудь весельем,

С вершины самых снежных скал

Я шлю лавину тем ущельям,

Где я любил и целовал!

30 марта 1908

«Май жестокий с белыми ночами!..»

Вл. Пясту

Май жестокий с белыми ночами!

Вечный стук в ворота: выходи!

Голубая дымка за плечами,

Неизвестность, гибель впереди!

Женщины с безумными очами,

С вечно смятой розой на груди! –

Пробудись! Пронзи меня мечами,

От страстей моих освободи!

Хорошо в лугу широком кругом

В хороводе пламенном пройти,

Пить вино, смеяться с милым другом

И венки узорные плести,

Раздарить цветы чужим подругам,

Страстью, грустью, счастьем изойти,–

Но достойней за тяжелым плугом

В свежих росах пóутру идти!

28 мая 1908

Три послания

В.

1

Всё помнит о весле вздыхающем

Мое блаженное плечо…

Под этим взором убегающим

Не мог я вспомнить ни о чем…

Твои движения несмелые,

Неверный поворот руля…

И уходящий в ночи белые

Неверный призрак корабля…

И в ясном море утопающий

Печальный стан рыбачьих шхун…

И в золоте восходном тающий

Бесцельный путь, бесцельный вьюн…

28 мая 1908

2

Черный ворон в сумраке снежном,

Черный бархат на смуглых плечах.

Томный голос пением нежным

Мне поет о южных ночах.

В легком сердце – страсть и беспечность,

Словно с моря мне подан знак.

Над бездонным провалом в вечность,

Задыхаясь, летит рысак.

Снежный ветер, твое дыханье,

Опьяненные губы мои…

Валентина, звезда, мечтанье!

Как поют твои соловьи…

Страшный мир! Он для сердца тесен!

В нем – твоих поцелуев бред,

Темный морок цыганских песен,

Торопливый полет комет!

Февраль 1910

3

Знаю я твое льстивое имя,

Черный бархат и губы в огне,

Но стоит за плечами твоими

Иногда неизвестное мне.

И ложится упорная гневность

У меня меж бровей на челе:

Она жжет меня, черная ревность

По твоей незнакомой земле.

И, готовый на новые муки,

Вспоминаю те вьюги, снега,

Твои дикие слабые руки,

Бормотаний твоих жемчуга.

18 ноября 1910

Встречной

Я только рыцарь и поэт,

Потомок северного скальда.

А муж твой носит томик Уайльда,

Шотландский плед, цветной жилет…

Твой муж – презрительный эстет.

Не потому ль насмешлив он,

Что подозрителен без меры?

Следит, кому отдашь поклон…

А я… чтó мне его химеры!

Сегодня я в тебя влюблен!

Ты вероломством, лестью, ложью,

Как ризами, облечена…

Скажи мне, верная жена,

Дрожала ль ты заветной дрожью,

Была ли тайно влюблена?

И неужели этот сонный,

Ревнивый и смешной супруг

Шептал тебе: «Поедем, друг…»,

Тебя закутав в плед зеленый

От зимних петербургских вьюг?

И неужели после бала

Твой не лукавил томный взгляд,

Когда воздушный свой наряд

Ты с плеч покатых опускала,

Изведав танца легкий яд?

2 июня 1908

Мэри

1

Опять у этой двери

Оставила коня

И пухом светлых перий

Овеяла меня,

И профиль прежней Мэри

Горит на склоне дня.

Опять затепли свечи,

Укрась мое жилье,

Пусть будут те же речи

Про вольное житье,

Твои высокие плечи,

Безумие мое!

Последней страсти ярость,

В тебе величье есть:

Стучащаяся старость

И близкой смерти весть…

О, зрелой страсти ярость,

Тебя не перенесть!

2

Жениха к последней двери

Проводив,

О негаданной потере

Погрустив,

Встала Мэри у порога,

Грустно смотрит на дорогу,

Звезды ранние зажглись,

Мэри смотрит ввысь.

Вон о той звезде далекой,

Мэри, спой.

Спой о жизни, одиноко

Прожитой…

Спой о том, чтó не свершил он,

Для чего от нас спешил он

В незнакомый, тихий край,

В песнях, Мэри, вспоминай…

Тихо пой у старой двери,

Нежной песне мы поверим,

Погрустим с тобою, Мэри.

3

Косы Мэри распущены,

Руки опущены,

Слезы уронены,

Мечты похоронены.

И рассыпалась грусть

Жемчугами…

Мы о Мэри твердим наизусть

Золотыми стихами…

Мы о Мэри грустим и поем,

А вверху, в водоеме твоем,

Тихий господи,

И не счесть светлых рос,

Не заплесть желтых кос

Тучки утренней.

17 июля 1908

«Усните блаженно, заморские гости, усните …»

Усните блаженно, заморские гости, усните,

Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней

и темнее…

Что падают звезды, чертя серебристые нити,

Что пляшут в стакане вина золотистые змеи…

Когда эти нити соткутся в блестящую сетку,

И винные змеи сплетутся в одну бесконечность,

Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку

В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность.

30 июля 1908

«Я пригвожден к трактирной стойке …»

Я пригвожден к трактирной стойке.

Я пьян давно. Мне всё – равно.

Вон счастие мое – на тройке

В сребристый дым унесено…

Летит на тройке, потонуло

В снегу времен, в дали веков…

И только душу захлестнуло