Покойный просил цветов не приносить

Я ни минуты не сомневался в том, что он сумеет отделаться от золотисто-коричневой Эвы. Как уже сказано выше, я хорошо знал своего брата Кристиана. Эва пойдет домой и будет терпеливо ждать, когда он соблаговолит позвонить ей в следующий раз.

Остаток дня я просидел на балконе, пытаясь читать. Но больше смотрел на море и на лодки.

К пяти часам с берега задул ветерок, на воде все ожило. Парусники один за другим отчаливали от берега, исчезая за Бюгде.

Я продолжал сидеть на балконе. Мне не хотелось возвращаться в комнату, где в запертом ящике письменного стола лежала кассета. Я ждал, пока пробьет восемь.

Первым пришел Кристиан. Прежде чем сесть, он позвонил в больницу и сообщил, где его искать.

Окна и балконная дверь были по-прежнему открыты, и в комнату донесся гудок товарного поезда, который переводили на другой путь в Скиллебекке. А вообще вечер был по-летнему тих, потому, что ребятишки еще не вернулись после каникул.

Отметив про себя отсутствие привычного ребячьего гомона, я подумал, что вечером или завтра утром школьники вернутся, потому что послезавтра у них начинаются занятия.

— Почему бы нам не устроиться на балконе? — спросил Кристиан. — Я люблю смотреть на лодки.

Пришлось сказать, что это невозможно. Я ведь знал, что мы будем сидеть в комнате, может быть, даже при закрытых окнах, чтобы никто, кроме нас, не услышал раздобытую мной кассету.

Кристиан немного удивился, но послушно сел на стул в комнате. А вскоре пришел Эрик.

Так мы и сидели втроем — мы, соседи и друзья с тех давних пор, когда отец Свена и Эрика купил усадьбу по соседству с Бакке, купил всю целиком, с мебелью и портретами предков, чтобы у Эрика и Свена был «подходящий фон». Свен с Эриком не много смыслили в «фоне». Достигнув совершеннолетия, они устроили в холле бар, а в саду — бассейн. Моя мать с аристократическим презрением заявила, что ноги ее не будет у соседей. И, однако, ходила к ним, когда Свен или Эрик ее приглашали.

И вот мы сидели втроем и думали об одном и том же — о том, что Свена с нами нет.

Я достал бутылки и стаканы — что еще я мог сделать? И тут пришел Карл Юрген. Он поздоровался, потом они с Кристианом перекинулись парой слов о былых временах, о студенческих годах, сокрушаясь, что в последнее время совсем не видятся.

— Каждый наливает себе сам, — объявил я, откупорив бутылки.

Кристиан и Карл Юрген налили себе немного джина в большой стакан, наполненный тоником.

— В городе сейчас нет врачей, — оправдывался Кристиан. — Меня в любую минуту могут вызвать к больному.

— А меня могут вызвать когда угодно и куда угодно, — объяснил Карл Юрген.

Эрик смешал коньяк с сельтерской, а я никак не мог решить, что буду пить.

— Ты нервничаешь, — констатировал Кристиан тоном врача, ставящего диагноз. — Выпей неразбавленного виски.

Я так и сделал.

И снова мы сидели, и ясно было, что все ждут, когда я заговорю. Кристиан и Карл Юрген демонстрировали при этом присущую медикам и юристам способность ждать спокойно и невозмутимо, — ждать, если понадобится, до бесконечности. Эрик исподлобья уставился на темнокрасную жидкость в своем стакане, который он непрерывно вертел в руках.

— Помнишь трамвайный билет? — спросил я Карла Юргена. — Тот, что выпал из кармана у Свена?

— Помню, — ответил он, улыбнувшись. — Мы проверили его в главной трамвайной диспетчерской Осло. Его продали в Энербаккене вечером 8 августа. Установить это было нетрудно. Правда, человек, который дал нам справку, был слегка раздражен: он сказал, что за последние два часа уже второй человек является к нему с тем же самым билетом.

— Ты что-нибудь предпринял?

— Да, я послал человека в Энербаккен. Это на другом конце города. Наверно, Свен подобрал его просто из любви к порядку, привитой, как ты мне объяснил сам, каждому игроку в гольф.

— Ну а если Свен сам ехал на трамвае?

Карл Юрген пожал плечами.

— Согласись, Мартин, что, даже если мы установили время и место продажи билета, это еще не значит, что мы выясним, где побывал тот, кто этот билет купил.

— Почему же? — возразил я. — В данном случае это оказалось не так сложно. Я понял, что Свен хотел одного — чтобы подумали, будто он некий господин Икс, который уезжает на трамвае в сторону от центра. И я решил, что он придумал эту уловку потому, что предполагал: кто-то следит за ним из окна. А на трамвайную остановку в Энербаккене выходят окна всего пяти или шести жилых домов.

— И ты решил, что Свен ходил к кому-то, кто живет в одном из этих пяти-шести домов? И что у него были причины сохранять инкогнито?

— Да, он ходил к обитателю одного из этих домов, — сказал я. — Почему он хотел сохранить инкогнито, я пока еще не знаю. Но думаю, что мы это узнаем сейчас.

Я начинал немножко гордиться собой. Я не стал рассказывать о том, что три дня просидел на городских скамейках с моим коричневым портфелем. Я приступил прямо к сути.

— Свен ходил к человеку по имени П. М. Хорге, — продолжал я. — Он содержит контору, которую именует «Советы и информация».

— Но почему, черт возьми?… — начал Эрик. — Адвокаты нашей фирмы -

высококвалифицированные юристы. Я видел, что он испуган и смущен.