Поколение свиней (Generation of swine)

В нашей истории можно найти немало таких авантюр, и они были, как правило, в высшей степени прибыльными. Так что строки из гимна морских пехотинцев – «от холмов Монтесумы до берегов Триполи» – не случайность.

31 марта 1986 года

Никогда не сходи с корабля

– Как правило, нам требуются телки. Бычков мы кастрируем и продаем на мясо в Чикаго.

Джордж Странахан,

хозяин скотоводческого ранчо в Колорадо

Сегодня вечером у моих соседей – аврал. Ковбои работают сверхурочно. Коровники освещены фонарями. Работают переносные обогреватели. Сильный снежный буран в Скалистых горах испугал коров, и они все начали телиться одновременно.

Около полуночи, по пути в таверну, я заметил на горизонте странное облако. В сельской местности такая картина обычно не предвещает ничего хорошего. Но когда я подъехал к повороту, за которым дорога пересекает ручей, я увидел, что это всего-навсего коровник Уэйна, освещенный как футбольный стадион. Вокруг коровника стояло много машин. Раздавалось мычание коров; в полутьме взад-вперед бегали люди с руками по локти в крови.

Это суетились работники фермы. Здесь выращивают крупный рогатый скот на продажу. Каждый теленок, рожденный сегодня ночью, через два года будет весить тонну. Тогда его продадут на коммерческой бирже в Чикаго по 58 центов за фунт.

Я дважды посигналил и поехал дальше. Было холодно, шел мокрый снег, который налипал на провода. Из-за снега у меня на два часа отключалось электричество. Я хороший сосед большую часть года, но не в сезон отела. Литературная работа – трудный хлеб, но писать все же намного легче, чем лезть внутрь обезумевшей коровы, чтобы вытащить теленка за ноги.

– Иногда приходится тянуть их веревкой, – сказал один из парней, сидевших в таверне. – Когда у телят путаются ноги, приходится забираться рукой внутрь и цеплять теленка за морду веревочной петлей. Первый раз я проделал эту штуку, когда входил в «Клуб четырех эйч»1 (1Созданная Министерством сельского хозяйства США молодежная организация, цель которой – «патриотическое воспитание, привитие подрастающему поколению традиционных ценностей и уважения к сельскохозяйственному труду»).

После этого я завязал с фермерством и отправился в Скотсдейл. Там я стал работать на теннисном корте – просто чтобы быть подальше от коров.

Он рассказал, что в те годы вел беспорядочную жизнь. Поступил в дилерскую школу в Вегасе, но это занятие не соответствовало его характеру. Потом переехал сюда, на Север, где нашел работу укладчика снега на горнолыжной трассе. Это бесперспективное занятие, сказал он, но дает бесплатные билеты на подъемник и остается достаточно свободного времени, чтобы работать над техникой скоростного спуска.

– Однажды мы утрамбовали снег так, что он стал твердым, как лед, – рассказывал парень. – По приборам, я разогнался до восьмидесяти одной мили в час просто чтобы испытать острые ощущения. На такой скорости невозможно даже дышать.

– Разве? – удивился я. – Рекорд – сто тридцать миль в час.

– Только сто двадцать девять с половиной, – быстро ответил он. – Правда, один парень сделал сто шестьдесят шесть, встав на крышу машины. Это было на соляной равнине в Бонневилле. На ста пятидесяти он чуть не потерял сознание, а водитель потом сказал, что не чувствовал сопротивления, и решил идти на рекорд. – Мой собеседник задумчиво улыбнулся. – Они действительно установили рекорд, – сказал он. – Должно быть, парню на крыше пришлось туго. К тому времени, когда они остановились и отстегнули крепления, ветер снял у него с лица два слоя кожи. С тех пор он больше ни разу не встал на лыжи.

Некоторое время мы молча пили, потом он отправился к себе в трейлер, где жил с женщиной, которая когда-то работала у Фердинанда Маркоса. Парень сказал, что завтра ему надо рано вставать, чтобы до восьми часов, когда начнутся гонки, закончить последнюю проверку трассы. В тот день человек по имени Маккини собирался поставить рекорд, перекрыв отметку в сто тридцать миль в час.

Немного погодя мы тоже отправились домой. У меня были собственные проблемы, о сне не было речи. Буран превратил трассу для скоростного спуска в кашу, волна отелов пошла дальше на восток вдоль Континентального водораздела. В Денвере навалило сугробов в два фута глубиной, закрылись школы и аэропорт.

«Близлежащие отели и мотели были выделены для скопившихся в аэропорту пассажиров», – сообщает Ассошиэйтед пресс из Денвера. Официальный представитель «Стэплтон Интернэшнл» сказал, что все полеты отменены из-за глубокого снега, сильного ветра и нулевой видимости. «Вероятно, некоторым пассажирам придется заночевать здесь, – сказал он. – Но мы о них позаботимся».