Покорение западного Кавказа. Записки участников боевых действий

На следующий день, горцы, воспользовавшись оплошностью батальона, прикрывавшего левый фланг позиции, бросились на него и произвели порядочное опустошение; но, в свою очередь, с бесчестием отступили от стрелков сводного линейного первого батальонa, во время подоспевшего к расстроенному батальону.

В две недели, что отряд был за Ханским бродом, солдатам пришлось порядочно поработать и топором, и винтовкой.

Переправу восстановили, снег стаял, земля обсохла, уже приближался срок, назначенный для выселения мохошевцев, егерукаевцев, беглых кабардинцев и бесленеевцев.

Войскам приказано было отступить от Белой и, разделившись на небольшие колонны, занять мохошев-ские леса и присутствием своим, а если понадобится, то и силою оружия – принудить горцев к исполнению условий.

На каждой версте встречались транспорты переселенцев, не без злобы смотревших на нас, как на причину их переселения; – тяжело расставаться с местом, где родился, к которому привык. И жаль было переселенцев, а все-таки их подгоняли.

Войска, в продолжение трех недель, искрестили леса по всем направлениям, сожгли аулы, оставленные запасы, – что обошлось не без перестрелок; затем, убедившись, что никого не осталось в лесу, войска разошлись на отдых, т. е. приступили к постройке станиц во вновь завоеванных участках. Вся богатейшая долина Белой начала покрываться строящимися станицами. Войска помогали своим трудом переселенцам, – к сожалению, народу, не умевшему, по своей не деятельности, воспользоваться местным богатством. И теперь, когда не на кого жаловаться: ни на горцев, ни на лихорадки – между переселенцами, по-прежнему, полное отсутствие труда; – лень нагнуться, чтобы поднять богатство, валяющееся под ногами. Тавричане, с громадными стадами овец, наводняют Кубанскую область и, вероятно, на Кавказе будет то же, что было в Крыму.

Жаль! вековые усилия, которыми приобретен богатейший в Poccии край, эксплуатируются крымскими пастухами.

В апреле 1862 года, войска собрались в верховьях Фарса, откуда предполагалась экспедиция в даховское общество.

26-го числа, отряд перевалился через гору Унакас и расположился при входе в Шушукское ущелье. По правой высоте ущелья прорубили просеку, где кабардинский и ширванский стрелковые батальоны имели горячее дело; а затем, отряд, по вьючной тропе, спустился в Даховскую долину.

Из долины приступили к рубке леса и разработке дороги назад, по Шушукскому ущелью. В неделю ущелье вырубили, дорогу проложили; после чего, отряд двинулся вниз по речке Дах и остановился при впадении ее в Белую. С новой позиции работы производились вниз по Майкопскому ущелью до Каменного моста.

Любопытно было смотреть на этот мост, о котором говорили много чудесного. Вот, что оказалось: берега Белой, постепенно суживаясь на протяжении сорока трех верст, превращаются, наконец, в каменную трещину, шириною аршина в три, длиною – сажень в пятнадцать.

До этой трещины река течет в своих естественных, довольно широких берегах; но, врываясь в теснину, Белая превращается в адскую смесь водяных брызг, перемешанных с камнями; – будто в котле, кипит она в этой пропасти, и горе упавшему в пучину!.. А такиe несчастные бывали. Здесь, по приговору суда, заседавшего в мекхемэ (управлении) совершалась казнь: осужденного, со связанными руками, сталкивали в пропасть.

Магомет-Эмин, чтобы облегчить себе управление краем, разделил все население на участки. В каждом участке устроено было мекхемэ, состоявшее из пяти выборных от общества старшин, под председательством эфенди (духовной особы) по назначению Магомет-Эмина. Решению этого суда подлежали одинаково и светские, и духовные дела. Главное управление над каждым мекхемэ принадлежало Магомет-Эмину. Он имел верховное право изменять приговоры суда по своему усмотрению, да и председатели судов, эфенди, действовали по инициативе Магомет-Эмина. При неимении аристократического элемента между горцами Кубанской области, при всеобщем равенстве и отсутствии сословных отношений, при выборном начале первых инстанций управления, – Магомет-Эмин был владыка неограниченный.

Каждый участок обязательно выставлял сто всадников (муртазаков), которые, составляя охранную стражу Матомет-Эмина, вместе с тем, в случае военных действий, были кадрами, около которых формировались партии. Эти же всадники, взятые из народа, сдерживали порывы самовластия своего владыки. Содержались они на свой счет, и только личное влияние могло их подчинить безусловно воле Магомет-Эмина.