Покорить Одиссея

Они шли мимо кафешки, у которой во дворе за столиком сидели родители с двумя детьми. Дети если мороженое и смеялись, а папа кривлялся, строя рожицы и прикрываясь салфеткой. В сердце кольнула зависть.

– Лиза, у тебя есть возможность свалить такого гиганта, как Ромео Понти. Второго шанса не будет. Конечно, Лолита может еще объявиться. Думаю, ее труп вынесет на берег Сены, прямо к баржам. Она не ты, у нее нет ни единого шанса противостоять Ромео. Может, она уже мертва, кто знает.

– Мне плевать на дурочку, которая работала у маньяка Понти, – с раздражением ответила Лиза, а у самой сердце зашлось. Ну какая разница? Почему не все равно? Откуда это стремление нести доброе и вечное?!

– Решение твое. Теперь ты, по крайней мере, знаешь, в чем состоит дело. Я не буду тебя принуждать. Вряд ли тебя вообще можно к чему-либо принудить.

Андрей быстро набрал номер, и через несколько минут их подобрала серая машина. Вскоре водитель свернул с улицы Монмартр к Лувру и запарковался позади П-образного великолепного шедевра архитектуры. Вдоль заднего фасада тянулась монументальная колоннада в двести шагов длиной. Лиза давно посчитала.

– А ты знал, что эти колонны спроектировал брат Шарля Перро?

– Сказочника?

– Да.

– Не думал, что ты любишь сказки.

– Люблю их критиковать, – усмехнулась Лиза. – Бабушка научила меня читать в четыре года.

Они обогнули здание и оказались среди туристов, которые тысячами приезжали посмотреть бесценные коллекции Музея. Карусель – та часть Лувра, где находился выставочный зал для Недели моды, тоже отличался особой атмосферой таинства и причастности к прекрасному. Но Лиза не строила иллюзий и понимала, что все это добро здесь собрано благодаря не только талантливым создателям, но и рабству, войнам…

В общем, Лиза и правда не умела отдыхать так, чтобы не занудствовать. А если и восхищалась, то не вещами, а людьми. Люди, наравне со свободой, для Лизы были настоящей, неподдельной ценностью. Ее интересовало не столько гениальное полотно, сколько художник, не красивое здание, а архитектор. В археологии тоже была тайна – всех тех людей, которых уже нет и чья история никогда не будет написана.

«Господи, только не говорите мне, что я искатель справедливости, вроде полицейского из сериала про NCIS».

Это открытие так поразило Лизу, что она остановилась как вкопанная и воззрилась на Андрея. Тот ответил не менее удивленным взглядом.

– Что такое? Забыла свои вещи? – он протянул ей пухлую сумку, которую Лиза и правда бросила в такси, даже не вспомнив о ней в присутствии Бесстыжего.

– Во мне что-то проснулось… такое… странное. Как будто я вдохнула свободу, морской бриз, понимаешь? У нас семейный девиз: никто никому ничего не должен. Но мне захотелось вдруг…

– Чего? – Андрей даже голову склонил набок, поджав губы в спрятанной улыбке. Но Лизе не было смешно.

– Восстановить справедливость.

Бестужев сложил крепкие загорелые руки на груди, и в его глазах отразилось столько тепла, что Лизе стало душно.

– Так и знал.

– Что?

– Мы с тобой очень похожи. В тебе есть стержень, который нужен для наведения порядка.

– Это ты и себя только что похвалил? От скромности не умрешь.

Андрей громко рассмеялся, и Лиза залюбовалась. Надо же, какой обалденный смех у такого бездушного субъекта. Вот это точно несправедливо.

– То есть ты согласна? – уточнил он, не теряя времени. Хитрец, подловил Лизу в момент душевного порыва и сразу удила забросил.

Она крепко зажмурилась и наконец признала поражение:

– Мог бы вчера все рассказать, сэкономил бы себе время.

– Я не учел, насколько умело ты управляешься с отверткой.

– Плохой из тебя агент, как и из меня, – протянула Лиза и достала из сумки увлажняющий бальзам для губ, пересохших от волнения. – Согласна я. Пускай Ромео готовится петь серенады в тюремной камере.

Бестужев взял Лизу за руку, погладил большим пальцем голубую венку на запястье, а потом вдруг поцеловал туда, нежно, почти невесомо.

– Я рад, что встретил тебя, – сказал он, и в тоне голоса, в серьезном выражении лица чувствовалась искренность. – Мы сработаемся.

– Но с Яннисом я все-таки поговорю.

– Нет.

– Я не спрашиваю, а утверждаю.

– Я тоже.

– О боже… начинается.