Покорители Огня

— Да знаю я! Знаю! — оборвав его на полуслове, состроила глазки гоблинша. — Мне Челик говорил, что в замке руководит один из его лучших воинов, но он умолчал о том, какой вы ужасно-симпатичный. Ведь он прекрасно знает, что я просто с ума схожу при виде таких сильных и мускулистых самцов как вы. О-о, какие у вас мощные плечи, так и хочется их обнять и почувствовать всю силу каждого мускула. Эх, не будь я так занята своим пленником, прямо сейчас бы набросилась на вас, но Челобур приказал, не мешкая доставить этого пленного в замок и определить эту людскую тварь в камеру к Люциферу. Всех остальных его сотоварищей Челобур лично разорвал на мелкие кусочки, а вот его пожелал оставить в живых и доставить в замок, а меня всю дорогу так и подмывало перекусить этой гадине глотку, но нельзя — приказ есть приказ!

И невооружённым взглядом было видно, что этот здоровенный как скала гоблин, таял как весенний снег в солнечную погоду, под ласковыми речами этой знойной самочки. Отлично играя свою роль, она уже нежно поглаживала его плечо, недвусмысленно давая понять, что ему сегодня что-то обломится. Остальные гоблины, стоя в сторонке, молча, пускали слюну в лёгкой надежде, что им тоже что-то перепадёт, но матёрый гоблин, видимо не желая, ни с кем делиться своей добычей, тут же обрубил все их желания на корню.

— А по какому, собственно говоря, праву, вы оставили охраняемую вами территорию?! — сверкнув глазами, злобно зарычал на них главный ключник и сделал шаг вперёд. — А ну, живо все на свои посты и чтобы духа вашего здесь через минуту не было, а может быть вы устали служить нашему повелителю Челобуру, так я вам быстро определю комнату отдыха в моих подвалах

В мгновение ока гоблины кинулись в рассыпную так, что только чёрная пыль вылетала из-под их когтистых лап. Глядя им в след, матёрый гоблин злобно сплюнул на землю и, играя своими мышцами, медленно подошёл ко мне. Я по прежнему стоял на коленях и открыто смотрел в его красные, полные ярости глаза.

— Я помню тебя, — склонившись надомной, зловонным дыханием зашипел он мне прямо в лицо. — Это ты, вместе со своими дружками, разрушил все наши первоначальные планы много лет назад. Это из-за вас мы буквально на брюхе прочёсывали весь ад вдоль и поперёк в поисках книги. И наконец, это именно ты в одной из стычек с нами выбил мой драгоценный зуб — или, может быть, ты не помнишь этого?

— Твоя, правда, — честно признался я, не отрывая от него своего взгляда. — Я тогда здесь у вас столько зубов повыбивал, что действительно не помню кому и когда. Я мог бы тогда из всех ваших выбитых зубов неплохое ожерелье сделать себе на память.

— Жалкий человечишка! — в злобе отпрянул от меня гоблин и пустил слюну. — Я разорву тебя на куски и сожру твоё сердце!

— Стоп! Стоп! Стоп! — неожиданно подскочила к нему наша гоблинша и нежно обхватила его за плечи. — Теперь-то ты понимаешь, как тяжело мне было удержаться, чтобы самой не убить его, но Челобур строго настрого приказал оставить этого пленного в живых, пока он сам сюда не прибудет и лично не допросит его.

— Пока нет Челобура — я здесь главный, — не отрывая от меня свой злобный взгляд, тяжело зашипел матёрый гоблин. — В его отсутствие вся охрана замка подчиняется только мне, но если Челобур лично желает с ним побеседовать, то к тому времени, когда он прибудет сюда, у этого жалкого человечишки будет достаточно времени чтобы прийти в себя.

С этими словами гоблин вырвался из объятий своей обольстительницы и нанёс мне сильнейший удар кулаком в лицо. Кровь ручьём хлынула из моего разбитого носа и я, теряя сознание, как подкошенный рухнул на горячий песок. Последнее что я помню так это то, что кто-то тащил меня за ноги по какому-то тёмному коридору.

* * *

— «Письма, письма лично на почту ношу. Словно я роман с продолженьем пишу…».

До боли знакомая песня знаменитых «Песняров», медленно приводила в сознание мою ушибленную голову. Не открывая глаз, я аккуратно ощупал свой нос и был приятно удивлен, когда обнаружил, что он не сломан. Голова ужасно гудела и раскалывалась и я, не побоялся предположить, что лёгкое сотрясение мозга я всё же себе приобрёл, причём по очень низкой цене. Мне совершенно не хотелось шевелиться, но меня просто выводил из себя этот визглявый голос, который так умело, портил хорошую песню. Осторожно открыв глаза, я осмотрелся и понял, что лежу на каменном полу в каком-то плохо освещённом помещении, а моя левая нога цепью прикована к стенке.

— «Где же моя черноглазая, где? В аде-де-де-де-де, в аде-де-де. В замке, где прикован к стене».