Покрывало вдовы

— Значит, допускаешь? — зловеще прошептал Пилипенко. — А если я тебе скажу, что никакого алкогольного бреда ревности нет?

— А Википедия?

— Просто переписывает Большую Советскую энциклопедию.

— Тем более — совсем уж авторитетный источник.

— Да? А кто писал туда статьи?

— Врачи, наверное.

— Врачи-мужчины или врачи-женщины?

— Большинство врачей, конечно, женщины. И что это значит?

— А то, что эта болезнь выдумана. Почему именно бред ревности? А не бред, скажем, страха ночных грабителей? Или злобных гомосексуалистов?

— В самом деле — не ясно.

— То-то и оно. Дело обстоит так. Алкоголик опускается, становится слабым как мужчина. Проще говоря, у него плохо стоит. И, разумеется, жена такому мужчине изменяет. И конечно же, он замечает признаки измены. И поэтому ищет доказательства, и вправду роется в белье. И врачи-женщины пишут диссертации об этой якобы болезни. Полностью солидарные со своими сестрами по несчастью.

— Ты хочешь сказать, что и с покрывалом вдовы что-то в этом роде?

Пилипенко с грустью посмотрел на друга.

— Как ты думаешь, сколько в мире происходит совершенно невидимых убийств? Таких убийств, которых никто просто не замечает. Умер человек и все. И чаще всего муж убивает жену или наоборот. Уж поверь мне как профессионалу. Вот и появляются мужчины и женщины, у которых супруги якобы мрут как мухи. Отсюда и возникла гипотеза, что существует какое-то там покрывало вдовы. Но я выведу этого паука на чистую воду. Сейчас же запрошу по межгороду дела по первым двум женам. Посмотрим, что это было за самоубийство и отравление дешевой водкой.

— Ты что же — уже завел уголовное дело?

— В том-то и дело, что нет. Поэтому действовать надо по-другому.

Неофициальное расследование

Жаров сидел за компьютером, часто поднося к губам чашку с дымящимся кофе. На мониторе крупно значилось: ПОКРЫВАЛО ВДОВЫ: ВЫМЫСЕЛ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

Жаров удалил надпись, набрал другую. В редакцию вошел Пилипенко, тускло глянул в монитор. Сказал:

— Правильно. Лучше об этом и пиши. Рано еще о покрывале.

На мониторе теперь красовался заголовок: АЛКОГОЛЬНЫЙ БРЕД РЕВНОСТИ: ВЫМЫСЕЛ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

Жаров с остервенением стер и эту надпись, глянув через плечо на следователя.

— Чего тебя принесло-то на ночь глядя?

— У меня тут с Мининым встреча.

— Это тебе не гостиница, — огрызнулся Жаров.

— Не кипятись. Расследование пока неофициально. Я поручил эксперту проделать кое-какую работу. Заодно посовещаемся.

Жаров нервно двинул мышью. Сказал серьезно:

— Я тут посмотрел в интернете про оборотней.

На экране возникло изображение человека-волка — во весь рост, спереди и сбоку. Жаров сменил картинку. Теперь его друг-следователь наблюдал человека-волка в разрезе. Меж тем Жаров говорил тоном возбужденного учителя:

— Оборотни или верволки, как их еще называют, образуются следующим образом. В ночи, когда светит полная луна…

Пилипенко глянул за окно.

— Отставить верволков. Вон уже Минин идет.

Дверь редакции распахнулась, и на пороге возник Минин. Одним длинным жестом он достал из-под мышки свою бордовую папку и возложил ее на стол.

— Посмотри, любопытные материалы, — сказал он следователю и, как бы спохватившись, коротко поклонился Жарову.

Пилипенко сел за стол, раскрыл папку. Сдвинул на лоб и снова опустил очки, рассматривая два листа бумаги: на каждом из них крупные буквы, ясно, что это увеличенные копии рукописного текста. Следователь устроил рядом две буквы «а» и сравнил их.

— Не вижу разницы.

— И в Харькове не заметили, — сказал Минин. — Ребята там хорошие, опытные, но тогда, в эпоху бандитских войн, им было не до заурядного самоубийства молодой женщины. Ты буквы «у» и «д» посмотри.

Пилипенко сгибает листы, рассматривая пары букв. С удивлением поднимает глаза:

— Хвостики выдают подделку.

Жаров подошел к столу, взял в руки листы. Отличия в написании хвостов «у» и «д» в глаза не бросались, но все же чувствовалась какая-то общая, едва уловимая тенденция: у одной группы был чуточку больший наклон.

— Предсмертная записка жены Куроедова фальшивая! — воскликнул Жаров.

— То-то и оно, — подтвердил Минин. — Между прочим, из Харькова прислали и отпечатки Куроедова. Их сняли, когда он проходил по делу о самоубийстве жены. Правда, я не знаю, что мне с ними делать.

— Вот как! — отозвался Пилипенко. — А я как раз хотел попросить прессу раздобыть его пальчики. Сходить в бар, например, затырить там пустой стакан, который он подаст. Есть у меня одна мысль. Мы вообще, знаем, где был этот Куроедов во время наезда на его жену? — он повернулся к Жарову: — Пригласи-ка этого писателя к себе в редакцию. Ну, а я сюда тоже ненароком зайду.

На следующий вечер картина в редакции была практически та же: двое мужчин сидели у камина со стаканами в руках. Один из них был все тот же Жаров, неизменный хозяин и редактор газеты «Крымский криминальный курьер», другой — Куроедов, бармен из отеля «Маврикий».

— Нынче ветрено… — с грустью вздохнул хозяин, глянув на сильно бушующее в камине пламя, затем — за створку открытого окна.

Куроедов молча кивнул в ответ.