Покушение на планету

Площадь по кругу окаймляли короткие дуги золотых цепей, прикованных к пирамидальным столбикам с фигурками разных зверей на вершинах. Разгуливать по площади запрещалось, да никому и в голову не пришло бы осквернять подошвами ее девственную чистоту. Посетители ходили по широкой кольцевой галерее, возвышавшейся над уровнем площади, — фотографировали храм или просто любовались им. Посещать храм можно было только с двенадцати часов ночи до пяти утра. На это время служители раскатывали от ворот до галереи широкую войлочную дорожку, и желающие могли войти в храм. У входа все ненадолго задерживались, чтобы прочесть грозную надпись, высеченную на арке ворот: "Да испепелится огнем племя, которое посягнет на дом дочери моей Тимры". Надпись была сделана на древнем языке, но содержание ее знал каждый.

А какое сильное и странное чувство испытывал каждый входящий в храм! С высокого его свода на вас словно обрушивалась могучая и нежная волна. Хотелось смеяться и плакать от ощущения счастья.

В огромном зале, сверху донизу инкрустированном драгоценными камнями, стояла громадная золотая статуя Тимры, освещенная факелами, спрятанными в стенные ниши. Этого зрелища не выдерживал ни один человек. Даже у просвещенных скептиков вдруг подкашивались ноги, и они падали на колени, а верующие начинали плакать навзрыд. Дивной красоты жена стояла на постаменте, склонив вниз ясное мудрое лицо, на котором застыла небесная улыбка. Об улыбке Тимры были написаны горы книг…

Гордий заблудился среди каменных строений, закрывавших от него горы, и вынужден был остановить прохожего — розовощекого курносого красавчика.

— Слушай, приятель, как добраться до храма Тимры? — спросил он его.

— Храма? Что такое "храма"? — сказал тот, хлопая глупыми, как у кролика, глазами. Подумал и заулыбался во весь рот. — А-а, Тимра! Тимра там! — он показал рукой вдоль улицы. — Дойдешь до фонтана, повернешь направо, а потом налево и выйдешь к горе. А наверху Тимра.

"Вот болван! — с добродушной усмешкой думал Гордий, шагая по улице в указанном направлении. — Не знает слова «храм»! Интересно, как же они его теперь называют? Строением, что ли?" У него немного поднялось настроение. Как ни старались Близнецы вытравить из памяти людей прошлое, имя Тимры они уничтожить все же не смогли.

Гордий вышел наконец к горе. Как и следовало ожидать, местность неузнаваемо изменилась. Когда-то вверх по склону серпантином поднималась каменная лестница, состоявшая из трех тысяч ступеней. Согласно освященному веками обычаю, само восхождение по лестнице, занимавшее немало времени, входило в ритуал поклонения божеству. Теперь лестницы не было. По склону вверх и вниз бегали ярко раскрашенные вагончики фуникулера, а склон был выложен в шахматном порядке каменными плитами, между которыми росла зеленая трава. У остановки толпилась группа нарядных молодых людей, ожидавшая очередного вагончика, который в этот момент делал круг по кольцу. Гордий поморщилея, увидев миниатюрную статуэтку Тимры, установленную на крыше вагончика. Какое кощунство! Молодые люди, толкаясь, со смехом полезли в вагончик. Ясное дело, они ничего не понимают в красоте, а едут наверняка из чистого любопытства — поглазеть на экзотику.

Гордий и не подумал садиться в фуникулер. Пройдя мимо остановки, он полез вверх по склону…

Восхождение заняло у него больше часа, хотя подниматься по плитам было очень удобно. Но Гордий основательно отвык от таких нагрузок и вынужден был время от времени делать остановки, чтобы передохнуть. Пассажиры пробегавших мимо вагончиков смеялись и показывали на него пальцами.

Наверх Гордий вылез совершенно мокрым и опять сидел, остывая на ветру. Внизу, залитый морем огней, раскинулся Хохотун, город-распутник, а наверху, в темных небесах, всё хохотали, сменяя одна другую, глумливые рожи.

Гордий закрыл глаза, сосредоточиваясь, изгоняя из сердца гнев. Бог с ними, с этими нелепыми существами… в конце концов они тоже люди, хотя и утратившие божественный огонь. К храму богини он должен прийти умиротворенным. Прочь дурные чувства. Гордий поднялся и пошел по краю дороги к долине.

* * *

Если бы среди ночи раскололась надвое Луна или с небес обрушился огненный дождь, это потрясло бы Гордия гораздо меньше, чем то, что он увидел. Он вышел из-за поворота в долину и остановился как вкопанный, потому что у него вдруг онемели ноги. На мраморной площади храма Тимры не было! Вместо него здесь стояло сооружение, которое не могло бы присниться Гордию даже в кошмарном сне, поражавшее своим изощренным, умышленным бесстыдством. Оно походило на две гигантские, вспучившиеся до небес ягодицы, сделанные из какого-то матового, полупрозрачного материала. И оно сияло в ночи, создавая вокруг себя что-то вроде нимба! Там, внутри, за матовой поверхностью, вспыхивали разноцветные огни и мелькали тени.