Покушение на Тесея

— Потому что для настоящего коллекционера самое главное счастье — наслаждаться видом своей коллекции. Говорят, что Тамерлан, собрав гарем из трехсот конфискованных и захваченных в плен красавиц, каждый вечер выстраивал своих жен на плацу, выбирая ту, с которой проведет ночь. Он был настоящим коллекционером, мой древний коллега!

— История ругает его не только за это, — напомнила Ко.

— История никогда не ценила коллекционеров. Я не надеюсь на достойное в ней место.

— И что же было дальше?

Профессор задумался. Почему-то ему расхотелось рассказывать о прошлом.

— Может быть, пойдем, я покажу тебе твою комнату? Там спала твоя покойная мама.

— Хорошо, только доскажите мне про то, как я потерялась.

— Ты не потерялась. Тебя украли. Это долгий разговор.

— Разве мы спешим?

— У меня был трудный день, — сказал профессор. — Пора спать.

— Тогда расскажите в двух словах.

— Ты неприятно настырная девочка, — сказал профессор.

— Я давно живу без родителей, — призналась Ко. — Характер ребенка, лишенного родительской ласки, неизбежно ожесточается.

Профессор внимательно посмотрел на дочь, глубоко вздохнул и заговорил:

— Я положил ценности моей коллекции в швейцарский банк. До нее теперь не доберется ни один искатель сокровищ. Но они попытались пойти другим путем.

— При чем тут я? — спросила Ко.

— А при том, что банда грабителей украла тебя.

— Зачем?

— Мне сказали, что вернут тебя в случае, если я передам им коллекцию.

— А если не передадите?

— Тогда они тебя убьют.

— И что же случилось?

— Разумеется, я сообщил об этом в полицию. И полиция обыскала весь Марс. Но тебя на Марсе уже не было. Тебя увезли.

— И что же было дальше?

— Твоя мама умерла от горя. Да, я не скрываю от тебя всей жестокой правды жизни — ты стала причиной гибели твоей матери. Не зря же я ей говорил: сделай аборт, мы не можем с тобой иметь сразу два сокровища! Но она обещала родить мне сына, наследника, настоящего коллекционера.

— И родила меня?

— К сожалению, она меня обманула. Она родила тебя.

— И вы меня не любили.

— Я к тебе лояльно относился.

— И когда меня украли, вы сразу приняли решение?

— Ой, только не говори, что сразу! Мое решение стоило мне бессонной ночи.

— И когда вы решили, что я не стою вашей коллекции, моя мама умерла? — спросила Ко, обнаружив несвойственную юности проницательность.

— Твоя мама умерла, потому что не уберегла тебя, — возразил профессор.

— Она предугадала ваше решение, папа?

— Поставь себя на мое место, — ответил профессор дю Куврие, отводя взгляд в сторону, — я полагал, что ничего страшного не случится. Это шантаж! Я надеялся, что полиция с честью выполнит свой долг и быстро тебя найдет.

— Папа, пять минут назад вы мне сказали, что вся полиция куплена мафией и вы ей не верите.

— Ну, в некоторых вопросах не верю, а в некоторых верю. Нельзя уж так грубо обобщать!

— Мама предугадала все заранее?

— Она сказала мне: я больше не увижу моей дочки. Она ушла из дома, и на следующий день ее нашли за пределами купола, в безвоздушном пространстве. Она умерла. Очевидно, она случайно открыла переходной люк, которым пользуются ремонтники, и вышла…

— Случайно?

— Она была в стрессовом состоянии, она искала тебя. Она чувствовала свою вину. Повторяю: ты убила свою мать.

— Тем, что меня украли?

— Тем, что попалась!

— Может быть, стоило отдать им вашу коллекцию?

— Что ты говоришь! Чтобы я, такой гордый и честный, поддался наглому шантажу грабителей? Ну уж нет! У меня есть принципы!

— Главный принцип — сохранить коллекцию?

— Такая коллекция, как моя, принадлежит не только мне — она принадлежит всему человечеству. Я не мог обездолить человечество!

— Наверное, она очень дорого стоит?

— Разумеется, она дорого стоит! — Профессор даже возмутился. — Иначе она не была бы лучшей.

— Вы совершили выгодный коллекционный обмен, папа, — сказала Ко.

— Какой? — не понял профессор.

— Вы поменяли мою маму и меня на марку острова Маврикий.

— Там не только Маврикий! Там такие ценности… — Тут профессор осекся, потому что понял, что в запальчивости наговорил лишнего.

— Нет, я совсем не уверена, что хочу быть вашей дочкой, — сказала Ко.

— А я не уверен, что мне нужна такая дочка. И должен тебе сказать — моя дочь никогда бы не посмела так грубить своему отцу.

— Я хочу уйти.

— Уйдешь, когда я решу, — сказал профессор.

— Нет, я ухожу!

— Сейчас все закрыто. Автоматически. Даже я сам не могу до утра открыть двери.

Ко поняла, что профессор не шутит. Она смирилась и решила дотерпеть до утра, а там — хочет Милодар того или нет — она бросит этого сумасшедшего эгоиста.

Профессор провел Ко в дальнюю, за кухней, комнату — еще один каменный мешок с окошком под потолком, освещенный голой слабенькой лампочкой.

В комнате стояла продавленная в середине старая кровать, покрытая покрывалом, настолько пыльным, что, когда Ко ударила по нему ладонью, пыль поднялась густым серым облаком.

Профессор стоял в дверях и надрывно кашлял.

— А другой комнаты не найдется? — спросила Ко.

— Нет! — отрезал профессор. — В других комнатах марки-дубликаты, варианты, просто марки и конверты первого дня гашения.