Пол и характер

Здесь мы коснулись глубокой связи между этикой и логикой – связи, которую предчувствовали Платон и Сократ и раскрыли Фихте и Кант, но которую впоследствии забросили и забыли. Существу, которому не понятно, что А и не-А исключают друг друга, – такому существу нельзя не лгать. Ему нужно понятие лжи, так как ему недоступна истина. Оно может лгать, не понимая, что лжет, так как у него нет критерия истины. «Поистине норма и отклонение – близнецы». Когда мужчина обращается к женщине с вопросом: «Зачем ты лжешь?» – то он убеждается в том, что она не понимает его вопроса, смотрит на него удивленно или же начинает рыдать.

И в среде мужчин мы встречаем ложь, так как память не разрешает еще вопроса о лжи. Можно сознательно лгать, сознательно изменяя положение фактов. И вот это уже в действительности есть ложь. Об оскорблении истины можно говорить только тогда, когда человек стоит в каком-либо отношении к ней. Там, где этого нет, не может быть речи о лжи, там есть только склонность ко лжи и заблуждению: не антиморальное, но аморальное бытие. Женщина – аморальна.

Абсолютное непонимание истины должно иметь более глубокую причину. Непрерывность памяти не есть еще требование истины, что видно из того, что мужчина лжет (и только он лжет). Но непрерывность памяти указывает на тесную связь с потребностью истины.

Искреннее отношение мужчины к идее истины, удерживающее его от лжи, представляет нечто вневременное. Оно состоит в том, что старый поступок в новый момент воскресает в сознании ярко, что исключает изменение его. Оно может быть лишь тем центром, к которому относятся все наши разрозненные переживания, создающим наше непрерывное бытие. Это и есть то нечто, что вызывает чувство ответственности, чувство раскаяния, чувство виновности, что заставляет относить все прошлое к вечному единству, существующему поэтому и в настоящем. Такой процесс совершается в индивидууме с несравненно большей точностью и силой, чем этого могут достигнуть суд и общественное мнение. Общество знает преступление, но оно не знает греха. Оно налагает наказание, вызывая раскаяние. Ложь карается как общественный вред (ложная присяга), но заблуждение не считается нарушением закона.

Социальная этика в вечном опасении, как бы этический индивидуализм не повредил бы понятию о ближнем, постоянно трезвонит об обязанностях человека по отношению к обществу, но это не расширяет области морали, лишь безобразно суживая ее.

Но что представляет собою это «нечто», преодолевающее время и изменчивость? Каков этот «центр апперцепции»?

Это – личность.

Замечательнейшая книга в мире «Критика практического разума» указала снова морали на «умопостигаемое “я”» как на законодателя своего, отличного от всякого эмпирического состояния.

Теперь мы дошли до проблемы субъекта, являющейся ближайшим предметом нашего рассмотрения.

Глава VII Логика, этика, «Я»

…Основное различие между живым и мертвым заключается в том, что первое можно дифференцировать на неоднородные, тяготеющие друг к другу части, тогда как оформленный кристалл всегда однороден.

…Чувства и ощущения животного обладают, по всей вероятности, у каждого индивидуума особой окраской, особенным характером, присущими не только его классу, роду, виду, породе, семье, но и отличающими одно существо от всякого другого. Физический эквивалент этой специфичности ощущений и чувств каждого животного представляет собой идиоплазму. Соображения, приведшие к теории идиоплазмы, допускают возможность эмпирического характера и у животных. Охотник, имеющий дело с собаками, коннозаводчик, знающий лошадей, сторож, присматривающий за обезьянами, – все они признают не только особенности у каждого отдельного животного, но и постоянство в их поведении. Из этого можно вывести нечто большее, чем простое свидание «элементов».

Но далее если допустить психический коррелятор идиоплазмы животных, то это не имеет ничего общего с умопостигаемым характером, который мы предполагаем у человека. Тут молено провести следующую параллель: умопостигаемый характер человека так же относится к эмпирическому характеру, как память к узнаванию. Совпадение имеется и здесь: в обоих случаях в основе лежат структура, форма, закон, космос, равный себе при смене содержания.

Я вкратце изложу здесь соображения, благодаря которым можно предположить у человека существование такого нуменального трансэмпирического субъекта. Соображения эти вытекают из основ этики и логики.

В логике все сводится к отысканию истинного значения принципа тождества и противоречия; споры о преимуществе их друг перед другом, об истинной форме их выражения не имеют отношения к настоящему вопросу.