Пол и костюм. Эволюция современной одежды

Искусству подвластно больше, чем жизни. Портные и портнихи, чьи пути в этот момент расходятся, столкнулись с задачей сделать реальную фигуру своих современников — античной. Иоганн Иоахим Винкельман, великий историк и популяризатор греческого искусства, требовал от современного художника не просто копировать произведения античного искусства, но подражать и способам его сотворения. Эрвин Панофски истолковывает слова Винкельмана в том смысле, что подлинный неоклассический художник должен, как Леду и Соун, «стремиться к творческой ассимиляции своих методов, а не создавать научную реконструкцию из собственных результатов». В царстве неоклассической моды портные Англии осуществили первый вариант (как и архитекторы), а портнихи Франции придерживались второго метода (как и дизайнеры костюмов).

Существенно, что в Древней Греции мужская фигура воспроизводилась обнаженной, а женская полностью драпировалась. До конца III века до н. э. греческая скульптура деликатно скрывала все женские прелести под складками ткани, зато герой представал облаченным лишь в свою великолепную наготу, порой подчеркиваемую коротким ниспадающим с плеч плащом. Нагота как одеяние наиболее убедительно передавала совершенство мужской силы, добродетели и чести, придавая им дополнительный смысл: независимость и рацио. Гармоничная нагая красота героя наглядно выражала моральную и ментальную чистоту. Скромность же была обязательным элементом женской добродетели: женский пыл, энергия, мудрость и даже сексуальная привлекательность должны были просачиваться через этот фильтр. Возникающая в результате комбинация могла уместно обозначаться полностью окутывающим и прилегающим к телу одеянием.

Портные, уже привыкшие создавать театрализованные костюмы без особой заботы о покрое, попросту стали иначе распределять материал, подражая античным статуям. Им удавалось создать иллюзию наготы, в большей или меньшей степени задрапированной. Под такую драпировку обычно надевались различного рода трико телесного цвета и новые приспособления, разделяющие и округляющие груди, — создавался новый театральный эффект. При этом портные, все еще выполняя основную задачу сконструировать полную трехмерную оболочку мужского тела, пытались воспроизводить обнаженного древнегреческого героя исключительно на основе существующего репертуара мужской одежды.

Если дизайнеры и модистки под конец XVIII века обрели достаточную свободу, чтобы отбросить крупные шляпы, обручи кринолина и одеть женщин в ниспадающий прямыми складками муслин, то мужской портной по-прежнему был скован принципами своего ремесла и не мог от них отказаться — не мог попросту раздеть мужчин или обмотать их туниками, как на сцене. Чтобы передать образ неприукрашенного мужского совершенства, приходилось полностью воссоздавать иллюзию мужской наготы из ткани, изображать абстрактную статую обнаженного героя по портновским правилам. Это означало модификацию существующего костюма без отказа от его базовых компонентов, без отхода от методов конструирования и без выставления напоказ лишнего миллиметра кожи. С тех пор как обнаженная классическая фигура стала новым образом естественного человека, современный мужчина мог испытывать разумное желание предстать в героическом виде, но не стремясь при этом безумно к невозможному идеалу. Он попросту выражал здоровое тяготение к норме, и теперь портной мог ему соответствовать. Модные закройщики брались за обычную одежду и превращали искусственного мужчину в парике эпохи рококо в благородного античного естественного человека. Они предлагали уместный перевод идеального классического тела на язык современной одежды, которая и сама по себе была наиболее «естественна» с точки зрения традиции и даже напоминала об Адаме до грехопадения, об Адаме в саду. Ею стала простая одежда сельской Англии.

Но в 1770-е годы «естественная» одежда все еще выглядела даже более громоздкой, чем элегантное платье, которое сократилось в объемах и сделалось более рельефным по обе стороны Ла-Манша. Свободный и удобный шерстяной сюртук с поднятым воротником мог бы сформировать базовый элемент новой моды, однако нуждался в серьезном пересмотре. Пора было избавиться от крупных манжет и лацканов. В следующие двадцать лет длинные полы резко укорачиваются, утрачивают подкладки, делавшие их широкими и жесткими; и эти подкладки смещаются выше, увеличивая плечи и грудь. Даже рукава приобретают небольшие пуфы у плеч, намекающие на мощные мышцы. Жилет, прежде целиком закрывавший округлый животик, укоротился, его отрезают прямо по высокой и четкой линии талии. Жилет часто шили двубортным, как и пиджак, с длинным рядом пуговиц по центру, чтобы умять высокий свод живота. Отложной воротник поднялся, уравновешивая линию увеличенных плеч, подчеркивая героическую шею, а также оттеняя голову, лишившуюся парика и пудры и постриженную на античный лад.