Полдень, XXI век, 2003 № 04

Автобус отходит от остановки. В автобусе нет билетной кассы и компостера для талонов. Где-то на середине пути до следующей остановки, когда люди уже успокоились по этому поводу и расселись, автобус как раз проходит по мосту над железнодорожными путями, у него отходят специальные шторки на окнах и сверху падают непрозрачные железные занавески. Снизу раздаётся неприятный удушливый запах, имеющий что-то общее с ароматом сирени. Это в салон из-под сидений начинает поступать газ. Пассажиры бросаются к окнам и стучат по ним кулаками, но шторы железные и звукоизолированные, кабина водителя отделена герметически, так что они просто все задыхаются и бессильно падают назад на свои сидения.

Несколько раз люди, просто проходящие по мосту, видели автобус, похожий на обычный маршрутный, но только почему-то с завешенными шторами. Кто-то рассказывал даже, более того, что окна у автобуса были незанавешены, и они могли видеть, как пассажиры изнутри повисали на окнах, молотя кулаками. Но окна были бронированные, и пассажиры просто быстро оседали вниз, а автобус за это время уходил и скрывался из вида.

Это случалось по городу несколько раз в разных местах, так что, в общем-то было довольно ощутимо, у милиции, скорее всего, потому что у них зарегистрированы все исчезновения по городу, то у милиции, скорее всего, были какие-то сведения, но уж, конечно же, просто в народе ничего не знали, чтобы не допустить паники. Только на кольце 75-го автобуса это случилось несколько раз, так что заметно обескровило район, в этом районе люди о чём-то таком разговаривали и что-то знали.

Что потом делалось с этими людьми и куда их увозил автобус, для какой цели это всё предназначалось — это, конечно, никто сказать не может. Но потом, когда люди становились не нужны, известно, что их иногда отдавали обратно.

В разных местах города так бывало, и прохожие на улицах видели, что идёт себе автобус по улице, у него на сидениях сидят пассажиры, а потом коробка, то есть каркас автобуса вместе с кабиной водителя, продолжает движение со всё той же скоростью, а вся внутренность с сидениями и пассажирами от него отделяется на такой платформе вроде прицепа со своими собственными маленькими колёсиками и продолжает катиться какое-то время ещё по инерции, потом сама собой останавливается. Однажды одна из таких платформ, покуда останавливалась, успела переехать перекрёсток на жёлтый свет, перешла на полосу встречного движения и, уже почти перед тем, как остановиться, с чем-то всё же столкнулась. В другой раз такого типа платформу обнаружили почему-то на рельсах, в смысле, что это была внутренность железнодорожного вагона, как дрезина, она катящаяся по железнодорожным путям. Люди были перемешаны на платформе в беспорядке со следами агонии и удушья. В другой раз люди видели, как платформа вывалилась изнутри красного комфортабельного междугородного Икаруса, там, напротив, все пассажиры были в строгом порядке, с головами на подушках авиакресел, только лица у них были у всех очень бледные, в лице не оставалось ни кровинки. Вокруг платформы вначале собиралось, конечно же, сколько-то любопытных прохожих. Хотя, вообще-то, любопытных было немного: прохожие не часты на этих улицах и в это время дня. Потом приезжала милиция, после чего прохожие, конечно, все уходили, платформу прицепляли к тягачу и увозили куда-то.

Комарик

— У меня взяли слишком много крови. И мне сделали слишком большой укол.

Витяра спускался по лестнице. Хотя с утра и не пил ничего, но шёл шатаясь, его вело. Колян ждал его на площадке.

Обычно и раньше бывало, что на донорском пункте здоровые крупные мужчины первее других хряпались в обморок, такое, видимо, у них устройство, но сегодня что-то этих случаев было особенно много, можно сказать, прямо каждый. Одна женщина видела, что у мужчины, который и без того уже от потери крови лежал без сознания, медицинский персонал суетился над ним, у него всё равно брали ещё кровь. Они это мотивировали тем, что сегодня для какой-то цели нужно крови особенно много, кровь сегодня в большой цене. И ещё при этом спешили, как будто боялись не успеть до того момента, как мужчина встанет и куда-нибудь пойдёт. Потом, когда кровь из иголки совсем уже перестала капать, он стал бесполезен, ненужен, ему тогда вкатили большой укол какой-то прозрачной жидкости из пакета, отчего он сразу же пришёл в себя и поднялся. Здоровенный мужик с толстыми и особенно красными губами смачно смотрел на большие банки с запечатанной кровью и почему-то облизывался.

— Извините, — сказал он довольно грубо. — Мы взяли слишком много крови. Положено двести, если раньше никогда не сдавал, ну а мы взяли двести пятьдесят.