Полдень, XXI век, 2009 № 01

— Да, — согласился Ровный. — В этом направлении работают многие. Но с животными. Про овечку Долли слышали? А про кролика Роджера? Его американцы из одной клетки вырастили. Добились бы, конечно, большего, если бы не постоянные запреты по тематике исследований. Это, конечно, всех угнетает, а Илью Николаевича угнетало особо. Когда его лабораторию прикрыли, он и подался работать в больницу. Оборудование там примерно такое же, а контроль на порядок ниже. Вам бы не со мной на эти темы поговорить.

— А с кем?

— С Гнатюком Андреем Георгиевичем, он вроде правой руки у Медника в нашем институте был. Интереснейшие работы проводил по исследованию фантома ДНК. Кстати, он на днях странную фразу обронил, мол, говорил он Илье Николаевичу не ввязываться в одну историю. Там, где религия, говорит, там всегда фанатики, а от них всего можно ожидать. Но Гнатюк с вами разговаривать не будет, очень он смерть Ильи Николаевича переживает. Понятное дело, такая связка нарушилась — Медник больше теоретик, а у Гнатюка руки золотые. То, что у Медника на кончике пера возникало, Гнатюк всегда в зримые формы мог воплотить.

— А что это за фантом ДНК? — поинтересовался Примус.

— Боюсь, мои объяснения покажутся вам слишком сложными, — с сожалением на лице сказал Ровный. — Если в упрощенной форме, то дело выглядит так: если провести измерения ДНК лазерным лучом, а потом ДНК уничтожить, то в последующем замере пустого места, где находилась уничтоженная ДНК, луч лазера рассеивается. Спектр получается таким, словно в пустом пространстве по-прежнему находится целая и невредимая ДНК. Впрочем, это вотчина Гнатюка и Медника. Медника вам спросить не удастся, а вот Гнатюка попробуйте разговорить. У меня вообще впечатление такое, что он кое-что знает о несчастье, которое постигло Илью Николаевича.

Надо же так деликатно выразиться об убийстве!

Беседовать с людьми было интересно, но ничего особого в понимание сути дела они добавить не могли. Так, разговоры вокруг да около.

— Гнилое дело, — жаловался следователь, к которому Примус заезжал каждый день. — Допрашиваю каждый день, но не дурак ведь, чувствую, что пустую работу делаю!

У Примуса было точно такое же чувство.

Трупорез Николай Семенович Краишев, правда, немного обнадежил:

— Слышь, Примус, — сказал он, разливая по стопкам водку. — Я из-под ногтей этого Медника немного чужого эпидермиса надергал, может сгодиться, когда у вас подозреваемый появится. Одно могу пока сказать: нулевая группа у этого типа, и явно не негр, хотя количество меланина увеличено. Могу предположить, что убийца был южанин — или кавказец, или выходец из Средней Азии. Ты мне его найди, тезка, тогда я тебе точно пальцем ткну.

— Пошукаем, — сказал Примус, отправляя в рот холодную обжигающую водку.

Посидел немного, пережидая удар по желудку, лениво пожевал соленую капустку.

— Что, никаких концов? — сочувственно спросил Краишев.

Примус кивнул.

— Бывает, — сказал патологоанатом, вновь наполняя стопки. — Ну, зависнет «глухарем», не убьют же тебя за это!

— Тут дело принципа, — возразил оперуполномоченный. — Понимаешь, это как партия в шахматы. Когда проигрываешь, всегда думаешь — неужели я такой дурак?

— Умный в уголовный розыск работать не идет, — сказал Краишев, поднимая наполненную стопку. — Умный идет работать в ОБЭП. Там денег больше. Ну, вздрогнем, пока вызовов нет?

(Окончание следует)

Тим Скоренко

Реванш

Рассказ

1.

Я верчу в руке красный шар с цифрой на боку. Он увесистый и гладкий, так и хочется метнуть его в розовую лысину официанта, идущего между столиков в дальний конец помещения.

Я размахиваюсь и бросаю. Попадаю. Официант спотыкается и падает, с грохотом разбиваются о булыжный пол кувшины и тарелки, в кого-то летят ошмётки еды. Я смотрю на него. Он тяжело поднимается, оглядывается на меня с укоризной. Я показываю ему язык. Он потирает голову. По бритому затылку стекает струйка крови.

— Сука, — ехидно усмехается Лосось.

Я беру кий. Мой удар: Лосось, как всегда, ошибся на пустом месте.

— Хорошо, что ты не в бейсбол играешь, — он любит меня поддеть.

Я молча загоняю свой шар в лузу. Я играю уверенно, без остановок.

Раздаётся вопль.

— Риггер!

Это Босс. Наверняка из-за официанта. Будет ругаться. Да пошёл он на хрен, сам захочет — сам явится. Продолжаю игру.

На столе один мой шар до чёрного. Кладу его с чётким выходом на центральную лузу. Показываю пальцем:

— Сюда.

Лосось хмурится. Я кладу чёрный.

— Когда отдашь? — интересуюсь.

— Завтра.

Сейчас я его ударю. Он это понимает и лезет в карман.

— Вот десять. Остальные завтра, больше совсем ничего нет.

— Ладно.

Крик Босса повторяется. Урод, как он меня достал.

Медленно иду в дальний конец зала. У стола по дороге сидит Бельва. Её бюст, как всегда, не держится в рамках корсажа. Щипаю её за грудь. Она взвизгивает и отшатывается. Нагибаюсь к её лицу и закусываю зубами её верхнюю губу. Она просовывает язык мне в рот, мы целуемся.

— Риггер, — спокойный голос позади меня. — Подойди к шефу. Может, легко ещё отделаешься.

Отрываюсь от Бельвы.

— Тебе делать нечего? — спрашиваю у Носорога.