Полдень, XXI век, 2010 № 04

Откуда взялась ртуть? Нет, конечно, на фабрике доктора Пеля со ртутью работали: готовили каломель, которая в те времена использовалась в качестве глистогонного средства, и сулему для нужд ветеринарии — лечить зубы лошадям. Но галеновое производство, как уже было сказано, находилось в соседнем здании, а здесь располагалась лаборатория самого доктора. Ртутных форвакуумных насосов, на которые списали столь же мощное загрязнение ртутью в последней лаборатории Менделеева, у доктора Пеля не было. Может быть, хозяин разбил нечаянно бутылку со ртутью и поленился убирать? Но ядовитое действие паров ртути в те времена было хорошо известно, к тому же ртуть расфасовывалась в небольшие, до пяти килограммов, ёмкости. Так и представляется: берёт доктор бутылочку со ртутью и нечаянно разбивает. Сокрушённо качает головой, берёт следующую и опять нечаянно разбивает. И так десять раз подряд. Нет уж, случайно такие вещи не происходят.

Менделеев в этой истории также упомянут не случайно.

В 1893 году Дмитрий Иванович Менделеев был назначен директором Главной палаты мер и весов (ныне Институт метрологии имени Менделеева). С этого времени интересы учёного сосредотачиваются на вопросах точного измерения различных величин. По проекту Дмитрия Ивановича строится новое здание Палаты, то самое, что стоит на Московском проспекте напротив Технологического института. Здание с башней и глубочайшими подвалами. В скверике перед корпусом поставлен памятник учёному, и на глухой стене выложена мозаичная таблица элементов. На первом этаже под самой башней располагалась личная лаборатория Менделеева. В подвалах, вынесенных за пределы здания, на двадцатиметровой глубине хранились, да и сейчас хранятся эталоны длины, веса и других величин. А что было в подвалах под лабораторией? Неизвестно… На втором этаже башни располагался кабинет директора и библиотека. А выше? Тоже неизвестно… Но ведь не случайно Менделеевский корпус Института метрологии и лаборатория Пеля выстроены по одному образцу: подвалы, лаборатория и башня над ней.

В пятидесятых годах двадцатого века в Менделеевском корпусе ВНИИМ была организована лаборатория гамма-спектроскопии, в которой работал мой отец, так что дальнейшее я знаю из первых рук. В подвале был установлен элотрон, в лаборатории — пульт управления и всё вспомогательное хозяйство. Отец несколько раз приводил меня к себе на работу, и строгая охрана пропускала пятилетнего пацана. Лаборатория оказалась довольно мрачным местом, во всяком случае воспоминания у меня остались самые гнетущие. Впрочем, никаких грифонов я не видал, а рычание если и слышал, то не обратил на него внимания. Дело в том, что мы жили на Зверинской улице возле самого зоопарка и настоящий, вовсе не мистический рёв хищников я слышал едва ли не каждый день. Зато хорошо помню, как, оставшись в лаборатории один и не зная, чем себя занять, я начал играть в кубики. Кубиков нашлось множество, из них была сложена стенка, отгораживающая дальний угол. И хотя кубики оказались невероятно тяжёлыми, стенку я сумел разобрать и принялся складывать из кубиков настоящий домик. За этим занятием и застал меня отец. Оказывается, я разобрал свинцовую защиту, за которой хранились радиоактивные источники.

Патриархальные времена! Сейчас уже никто не пропустит ребёнка на объект, имеющий отношение к ядерной физике.

В середине шестидесятых годов проверка на ртуть была проведена и в лаборатории гамма-спектроскопии. И, так же как в случае с аптекой Пеля, обнаружено грандиозное превышение ПДК. Дубовые, настеленные ещё при Менделееве полы были подняты и под ними найдены разливы металлической ртути. Отец называл цифру: восемьдесят килограммов! Комиссия решила, что виновны ртутные форвакуумные насосы, хотя, разумеется, такого не могло быть. За всё время существования лаборатории гамма-спектроскопии такое количество ртути израсходовано не было.

Так что кроме единого плана строительства Менделеевский корпус ВНИИМ и аптеку Пеля роднят полы лаборатории, нарочно залитые ртутью.

Было бы интересно проверить, имелись ли в библиотеке института классические труды по алхимии. К несчастью, сделать это невозможно. В 1966 году в библиотеке института была проведена инвентаризация, все старые книги списаны и сданы в макулатуру. Библиотекари понимали, что их заставляют совершать преступление, но поделать ничего не могли. Зато они объявили, что каждый сотрудник, притащивший в библиотеку настоящую макулатуру, может забрать равное по весу количество книг. Я в это время отвечал в классе за сбор макулатуры. Надо ли говорить, что вся собранная школьниками бумага уехала во ВНИИМ? Меня пропесочивали на собрании и не приняли в комсомол, но зато в моей библиотеке появилось немало редчайших книг, некоторые из которых, возможно, принадлежали лично Дмитрию Ивановичу Менделееву. К сожалению, алхимических трактатов среди них не оказалось.

И всё же — было или не было?