Полдень, XXI век, 2011 № 08

– Вы – Элам-виршеплёт? Тот самый? Это про вас говорят, что… – капитан вскочил на ноги. Он не заметил, что стал обращаться к просителю на «вы».

– Про меня многое говорят, господин.

– Садитесь, прошу вас, мэтр, – капитан рывком отодвинул от стола кресло. – Это ведь ваш вирш?

Пора мне в путь. Прощайте, девки.Глотаю слёзы, глух и нем.Мой хрен висит как флаг на древке,когда безветренно совсем.

– Мой, – Элам потупился. – Извините, он несколько фриволен и нескладен.

– Что вы, мэтр! Отличный вирш! Под него маршируют мои гвардейцы.

– Кто бы мог подумать, – Элам поднял глаза. – Я сочинил его для старого знакомца, который кучером у его сиятельства графа Эрболе. Должен сказать, кучер остался весьма недоволен свиршением.

– Вы хотите сказать, – капитан едва не подавился смехом, – что ваш знакомец стал, э-э… недееспособным?

– Ну да, естественно.

Капитан откашлялся, вытер слёзы, выступившие на глазах от смеха.

– Хорошо, что мои ребята не знают подробностей. Впрочем, вирш ведь теряет силу после того, как свиршение произошло. Ладно. Итак, вы хотите стать гвардейцем, мэтр Элам? Рядовым гвардейцем?

– Я думал…

– И душать не думайте! Я сегодня же доложу полковнику Эркьеру. Да что там, доложу ему прямо сейчас же. Вы подождёте, мэтр? Это не займёт много времени. Я уверен, полковник найдёт для вас достойное место в гвардии. Скажите только, мэтр Элам. Вы можете… – капитан замялся, – вы можете сочинить вирш, способствующий победе над неприятелем?

– Я никогда не пробовал, господин. Но думаю, что смогу.

* * *

Виршитель Элоим медленно брёл по аллее городского парка. Ветер лениво перебирал палые листья, и накрапывал мелкий косой дождь, но Элоим, привычно поглощённый в раздумья, не обращал внимания. Шестеро вооружённых дворян, невидимые глазу, рассыпались цепью в авангарде. Ещё шестеро следовали в арьергарде: жизнь виршителя, второго лица в стране после короля, а по важности для страны – первого, в военное время становилась бесценной.

Добравшись до пруда, того самого, свиршённого, когда он был молодым виршетворцем, Элоим привычно остановился. Ему вдруг захотелось зачитать вирш вслух.

Взгляни. Душа исполнится тоски:

пустырь, крапива, змеи, сорняки,не близкие ни разуму, ни глазу.Такой кусок земли не сдашь внаём…Здесь был бы к месту круглый водоёмв тени дерев. Так будет, но не сразу:всего лишь ночь. А как придет заря,любой поймёт, что я виршил не зря,

ища ответ на множество вопросов.Здесь будет роща. В роще – тихий пруд,на берегах которого приютнайдет любой: и кесарь, и философ.

Элоим принялся сравнивать вирш, принесший ему известность и славу, со строками с листа мелованной бумаги. Результат сравнения был явно в его пользу. Однако почему же строки виршеплёта не шли из головы, превратившись в нечто навязчивое, не дающее покоя и заставляющее думать о них и повторять их снова и снова…

Уплывает от меня язь, раздуваясь и меняясь, – в который раз вслух продекламировал Элоим. Якобы виршеплёт сочинил этот вирш, будучи приглашён к графу Эрболе в качестве почётного гостя и стоя на берегу графского пруда. И будто бы на глазах у множества гостей костлявая губастая рыбёшка превратилась в благородную стерлядь.

Элоиму внезапно почудилось, что конусообразная куча опавших листьев в двадцати шагах впереди отличается от прочих, тех, что парковые садовники стащили граблями на обочины. Виршитель вгляделся: обычная куча, может быть, немного выше остальных и не столь правильной формы. Элоим пожал плечами, сморгнул и двинулся дальше.

Бедняга от тяжелой ноши лёг, и вдруг увидел рядом кошелёк, – раздражённо произнёс он. Будто бы виршеплёт сочинил это, вздумав одарить надорвавшегося от непосильного груза носильщика. И, разумеется, кошелёк с монетами оказался тут как тут. Элоим сплюнул с досады. Нелепый, с вычурной рифмой вирш. Даже не вирш – строка. Почему же он повторяет её в который уже раз, словно строка эта застряла у него в глотке.