Полдень, XXI век, 2012 № 03

Во-вторых, человек с самого начала ощущал, откуда взялась у него мораль, ибо всегда искал ее источник и образец вне себя. То в Боге, то в природе, то, как в Китае, в гармонично функционирующем космосе. Человек приписывал горнему источнику безукоризненную моральность и начинал, формулируя ее, как бы копировать некие внешние супермодели и пытаться им по мере сил соответствовать. Но такой подход, как показывает ныне этология, совсем даже не выдумка, не бессмыслица, просто незачем так далеко ходить за образцами. Это не весь космос, это не Инь и Ян, не Небо и Земля, а гораздо проще: рыбки, птички, зверушки. Просто человек, ощутив себя царем зверей, их владыкой и повелителем, никак не мог смотреть на них, как на учителей в деле постижения высшей добродетели. В лучшем случае избирал пару уточек как символ супружеской верности. Но ссылаться на них как на авторитет, подкрепляющий те или иные табу или нравственные максимы, было бы совершенно неэффективно. Ведь требования, которые хоть как-то исполняются, должны поступать от более авторитетного менее авторитетному, а не наоборот – и потому человеку совершенно непроизвольно приходилось подыскивать для подтверждения требований быть хорошим некие авторитеты, более крупные и могучие, чем он сам. Прислушаться к голосу генной памяти и подтвердить ее примерами, наблюдая за социальной жизнью братьев меньших, было бы как-то мелко и неубедительно. Вот Моисеевы скрижали или Дао – это да.

Ведь мы точно знаем, хотя бы опять же по опыту общения с меньшими братьями, что без угрозы наказания за нарушение запретов невозможно никакое воспитание. И не менее прекрасно знаем, как действуют, скажем, на отломившего ветку ребенка абсолютно верные доводы любителей природы типа: «Ты представь, что будет, если каждый, кто тут гуляет, отломит по ветке».

А вот при передаче функций возмездия тому или иному богу угроза наказания из абстракций типа полного обламывания всех веток в парке или вырождения собственного вида превращается в адресно направленную, жуткую в своей предметности кару со стороны высших сил – действующих то ли в громовом запале, как темпераментный, точно Отелло, ревнивец Яхве, то ли как небесные жернова воздаяния на конфуцианском Востоке, бездушно-механически порождающие засухи и наводнения. Волей-неволей человеку пришлось возвести очи горе.

Можно сказать, что культура человечества во всех ее разновидностях обязана своим возникновением прежде всего тем людям, для которых по каким-то загадочным причинам чисто психологического порядка ощущение чистой совести, даруемое выполнением велений социального инстинкта, представлялось важнее любого жизненного успеха, даруемого рассудочным хитроумием. Именно они, кто во что горазд, формулировали объяснения и оправдания своим ощущениям, а тем самым придумывали причины и основания тому, что самые главные, вечные и наиболее благородные ценности жизни отнюдь не укладываются в прокрустово ложе суетной жизненной тактики. А для этого им прежде всего надо было определить эти самые вечные ценности, дать им имена, подыскать им убедительные, эмоционально завораживающие источники. А уж тогда из источников этих начала вырастать, вывинчиваться ввысь с каждым новым витком размышлений бесконечная спираль религиозных заповедей, этических построений, художественных красот, страстных самообвинений и мучительных самооправданий… Так тоска людей по утраченной животной безмятежности породила Человека с большой буквы.

Базовые табу во всех культурах и базовые запреты этических религий – это повторяемая раз за разом отчаянная попытка сохранить человека в русле поведения, выстраданного сотнями сменивших друг друга поколений тех видов, у которых в силу их специфики возникли стаи, возникло социальное поведение, возникла иерархия, возникли механизмы переориентирования и подавления внутривидовой агрессии, в том числе механизмы такие высокие, как любовь, дружба, личная преданность вплоть до жертвенности и так далее. Этими табу и запретами типа «не убий» под страхом наказания богов человек пытался сам в себе подавить все мотивации и действия, отличные от тех, что соответствуют филогенетической морали.

Неплохо подходило для такой цели и уголовное право с его наказаниями, уже совсем приземленными, откровенными и наглядными.

Очень важно, что чем в большей степени такое право подчинено морали, тем в большей степени оно несет на себе отпечаток социального поведения меньших братьев человека.

Среди возникавших в истории человечества правовых систем традиционное китайское право было едва ли не в наибольшей степени построено на принципе гарантированной государством силовой защиты моральных требований.

И вот несколько бьющих в глаза примеров.