Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

Проинструктировать агентов, как пользоваться односторонней радиосвязью, было намного легче, чем научить пользоваться двусторонней. Спрятать запись шифра и расшифровать радиопередачу было проще, чем спрятать радиопередатчик. Более того, односторонняя звуковая связь самой своей природой убеждала агентов в дополнительно принятых мерах предосторожности, не исключавших, однако, личные встречи со связниками в Западном Берлине. Ведь агенты читали многочисленные статьи в восточногерманской прессе и смотрели фильмы о захвате радиопередатчиков вместе с радистами, и даже сама мысль о радиосвязи приводила их в трепет.

В 1960 — 1961 годах оперативные офицеры БОБ работали дни и ночи напролет, чтобы внедрить эту безличную техническую связь и убедить агентов в надежности системы. Даже при условии, что им помогали радисты, офицеры все равно должны были всему научиться сами, потому что, в конечном счете, именно им приходилось заниматься с агентами и убеждать их в необходимости иметь запасной канал связи на случай чего-то непредвиденного. Эта утомительная и порой приводившая в отчаяние работа затруднялась тем, что сами агенты, — они ведь рисковали свободой, когда пересекали границу сектора, доставляя разведывательную информацию, — порой отказывались заучивать коды.

Восточногерманская секция, чьи агенты все еще поставляли добротную информацию о внутренних делах ГДР, особенно хорошо работала в период, предшествовавший возведению стены. Секцией руководил Фриц, упрямый, бескомпромиссный человек, которому не хватало терпения возиться с дураками и лентяями. Еще до того, как был ликвидирован центральный отдел агентурной поддержки, восточно-германская группа стала действовать так, что у нее образовалась своя агентурная сеть. Некоторые из этих агентов, в основном «незаметные бабушки-пенсионерки», за небольшую плату предлагали свои квартиры для конспиративных встреч. Эти агенты действовали совершенно независимо друг от друга и не имели никаких связей с прежней структурой поддержки. Во многом их помощь в те критические для БОБ месяцы помогла сбить со следа контрразведку MfS.

Постоянно думая об улучшении связи, Фриц обратил внимание в американском каталоге электроники на рекламу довольно примитивного аппарата. Работал он на инфракрасных лучах и больше походил на игрушку, чем на средство шпионской связи. Так как некоторые агенты восточно-германского отдела жили в поле видимости от границы с западным сектором, то Фриц решил заказать и испробовать такие аппараты. Они могли бы стать великолепным средством связи. Но ему сказали, что так как аппарат изготовлен в США, то отдел коммуникационной политики ЦРУ разрешит закупать и использовать его в операциях только после тщательной проверки и одобрения. Так ничего и не было сделано. Если бы БОБ могла сама раздобыть эти аппараты, она бы их опробовала собственными силами. Возможно, 'нежелание использовать новые технологии связано с отношением Билла Харви к сотрудникам, занимающимся новыми разработками, как к протирающим штаны на работе бездельникам.

ДРУГИЕ ПРИОРИТЕТЫ РАЗВЕДКИ

Несмотря на интенсивную работу по обеспечению связью своих агентов· на Востоке, БОБ, особенно ее восточногерманский отдел, продолжала информировать американское правительство об изменениях внутри высшего руководства СЕПГ и правительства ГДР. Примером может послужить снижение авторитета Отто Гротеволя, премьер-министра ГДР. В июне 1959 года БОБ сообщала о более чем прохладных отношениях Ульбрихта и Гротеволя. Как доносили источники БОБ, Гротеволь участвовал в кампании Карла Ширдевана и его друзей (1957 — 1958 годы) против Ульбрихта, который знал об этом, однако не предпринял никаких действий, боясь, что Советы поддержат Гротеволя, как это уже бывало прежде. В конце концов, он был их «показательным социалистом», так как его выход из Социал-демократической партии Германии сразу после войны сделал возможным создание СЕПГ. Ульбрихт и Гротеволь всерьез поссорились в конце 40-х годов, когда Ульбрихт «во имя социалистической морали» потребовал от Гротеволя, чтобы тот положил конец своей связи с секретаршей. Последовало резкое выяснение отношений, и Гротеволь попал с нервным срывом в советский госпиталь в Карлсхорсте. Тогда Советы встали на его сторону. Советский посол в Восточной Германии посоветовал Ульбрихту разрешить Гротеволю развод с женой и женитьбу на секретарше[863]

.

В сентябре 1960 года Ульбрихт создал Госсовет ГДР, что давало ему в руки контроль над принятием государственных решений. БОБ сообщила, что Гротеволь, который, очевидно, в сентябре перенес удар, был тем не менее приглашен на праздничную церемонию в честь создания совета, после чего отправился в подмосковный санаторий. В декабре 1960 года лица из близкого окружения Гротеволя сомневались в том, что тот сумеет вернуться к своим официальным обязанностям[864].