Поле мечей. Боги войны

Медленно обернувшись, молодой человек увидел Юлию. Освещенная бледным светом луны, девушка была особенно прекрасной и нежной.

– На этот раз ты далеко уехал? – тихо промурлыкала она.

Юное создание, казалось, явилось прямо из постели; растрепанные волосы привольно падали на плечи. Платья на девушке не было, его роль исполняло мягкое покрывало, которое она придерживала на груди. Брут не мог оторвать от прекрасной фигуры взгляда.

– Нет, сегодня всего лишь на несколько миль. Слишком холодно для старушки, – как можно проще ответил Брут.

Кобыла словно почувствовала, что говорят о ней, и негромко фыркнула, требуя продолжения чистки.

– Скоро ты уедешь. Я слышала, как Таббик говорил, что Помпей разгромил банды.

– Так оно и есть. Этот человек не бросает слов на ветер.

В голосе Юлии ощущалось напряжение, которого раньше не было. Тепло конюшни, запах кожи и соломы, близость прекрасной юной женщины… Брут внезапно ощутил острое желание. К счастью, темнота все скрыла. Не произнеся ни слова, воин резко отвернулся и снова принялся расчесывать гриву лошади.

– Отец обещал меня ему, ты слышал об этом? – звенящим голосом произнесла девушка.

Брут остановился и посмотрел на нее в упор:

– Нет, Цезарь ничего не говорил.

– Клодия считает, что я должна гордиться. Когда они договорились, Помпей даже не был консулом, а теперь я стану женой диктатора.

– Но для этого тебе придется покинуть родные места, – тихо заметил Брут.

– Ради чего? Чтобы рабыни каждый день одевали меня и раскрашивали, словно куклу? Чтобы больше никогда не пришлось ездить верхом? Мне доводилось видеть жен сенаторов. Стая ворон в красивых платьях. А главное, каждую ночь надо мной будет нависать старик. Отец жесток!

– Возможно, ты права, – уклончиво ответил Брут.

Ему хотелось рассказать девочке о бедности и страхе, задавивших Рим. Став женой Помпея, она никогда не познает ни того ни другого. Конечно, решение Цезаря можно осудить, но оно гарантировало дочери полное благополучие, а ему самому дало Галлию. А кроме того, эта свадьба объединит дома и, может быть, даже принесет Юлию наследника. Несмотря на всю симпатию к девушке, Брут понимал, что она выросла, совершенно не ориентируясь в реальной жизни.

– Когда ты должна отправиться к нему? – поинтересовался воин.

Девушка сердито поправила волосы.

– Это уже произошло бы, если бы отец не уехал. Для них обоих это всего лишь сговор, условность. Сделка уже совершилась, и от Помпея даже приезжал посыльный с подарками и любезностями. Серебра и золота столько, что непонятно, куда все это девать. За рабыню платят дорого.

– Нет, девочка, ты никогда не станешь рабыней, ведь не напрасно в твоих венах течет кровь Цезаря. Очень скоро ты сама будешь вить из него веревки. Вот увидишь.

Юлия подошла ближе, и снова в ноздри Брута хлынул аромат темных ночных цветов. Девушка подалась вперед, и он страстно сжал ее руки, уронив щетку на солому.

– Так что же ты придумала? – прошептал Брут, пряча лицо в густых душистых волосах.

Мир утратил реальность, и в бледном свете луны нежно звенела струна отчаянной девичьей решительности.

– Придумала, что ни за что на свете не пойду к нему девственницей, – едва слышным шепотом ответила Юлия, проводя губами по шее мужчины.

Брут чувствовал теплое дыхание, и в этот момент на нем сосредоточился весь мир.

– Нет, – наконец произнес он, – не пойдешь.

Выпустив руки девушки, Брут осторожно потянул покрывало. Оно медленно сползло, открыв плечи и грудь. В бледном свете луны красота Юлии казалась совершенной, а формы – изысканно-точеными. Мужчина осторожно провел рукой по нежной спине и ощутил под пальцами легкую дрожь.

Поцелуи становились все жарче, и Юлия отвечала на них пылко и искренне. Наконец Брут поднял девушку на руки и бережно положил на хранившуюся в углу свежую солому. В этот момент боль отпустила, и он забыл о ранах. Сдерживая дыхание и заставляя себя двигаться как можно медленнее, Брут нежно обнял юную красавицу. Коротко вскрикнув, она задышала чаще.

Та группа, которая собралась во дворе поместья, чтобы отправиться в Рим, лишь отдаленно напоминала измученных, испуганных и запыленных беженцев, которые постучались в ворота два месяца назад. Клодия пригласила детей приезжать в гости, как только захочется, но все равно потребовалось немало уговоров, чтобы они согласились отправиться в путь. Добрая нянюшка горячо привязалась к своим новым питомцам, и расставание сопровождалось обильными слезами.