Полет дикого гуся. Изыскания в области мифологии

В ходе этого грандиозного диалога можно отметить четыре отчетливых этапа в трансформации характера титана-шамана. Первым, как мы уже видели, было превращение шамана в титана-демона, ниспровергателя богов. Великие индийские асуры являются фигурами такого рода. Они практикуют аскезу в лесу, но их цель – не достижение просветления, а обретение магической силы, которую затем можно было бы использовать для решения земных задач. В мифологических сказаниях Индии они изображены как люди, подвергающие себя самым суровым испытаниям и заставляющие даже высших богов подчиняться своей воле. Но высшие боги, к счастью для космического порядка, всегда имеют в запасе пару хитростей, так что в конце концов титаны будут одурачены и низвергнуты.

Очевидно, что мы имеем здесь, в мифологической трактовке, по существу, то же представление о связи индивидуальной воли с управлением социальным и космическим порядком, которое мы находим в греческой традиции, где оно обычно представлено, однако, в человеческих категориях. Идея высокомерия, индивидуального безрассудства и необходимости, которую судьба или рок навязывает даже богам, проходит через философскую и религиозную мысль всех высоких цивилизаций. Существует нравственный закон, и ему необходимо подчиняться. На Дальнем Востоке эта идея представлена идеей Дао, «пути», явного хода, смысла или значения вселенной: проявление неумолимых законов, посредством которых все связаны вместе, как различные функционирующие органы единого могущественного организма. В Индии этот связующий принцип – Дхарма. Это слово происходит от корня dhṛī, означающего «поддерживать»; ибо Дхарма, «закон», является опорой вселенной, и тот, кто знает и без сопротивления выполняет свою собственную Дхарму (свадхарму), обязанности, возложенные на него обстоятельствами его рождения, сам становится опорой, исправно функционирующим органом вселенского бытия. Библейская легенда о грехопадении – это тоже история о высокомерии и падении титана, человека, который осмелился следовать своей воле вопреки закону, навязанному в данном случае не вселенной, а создателем вселенной, Богом Отцом. Человек здесь – дитя, непослушный ребенок, которого буйный родитель запер за порогом, обрекая на мучительное замерзание. И мы знаем, что даже в эпоху Возрождения, когда Европа, достигнув поры отрочества и обретя готовность к тому, чтобы оставить эту детскую сказку в прошлом, приняла близко к сердцу понятие humanitas и отважилась на авантюру и повернулась к Отцу спиной: мы знаем, что в этот великий и смелый век даже такой могучий титан, как Микеланджело, дрогнул перед осознанием того, что он сделал. Помыслив, в конце концов, о Страшном суде, он сочинил следующие строки:

По благости креста и божьих мукЯ, Отче, жду, что удостоюсь рая;И все ж, пока во мне душа живая,

Земных утех все будет мил мне круг.

И мы также хорошо знаем, как эти необузданные титаны могучих видений Шекспира разбились, один за другим, об окольцевавшие мир скалы.

Данная модель была воспринята во всей области земледельческой неолитической мандалы-психики, окольцованной космическим змеем, который и искушает человека решиться, и распинает его, когда он наконец решается. В этой главе своей истории титан полностью находится в плену мандалы; ее символы действуют на него по своему усмотрению как внутри, так и вне его. По-прежнему имея для него значение, они давят на него со всех сторон, пока он не сломается.

Рис. 13. Свастика на груди Амиды, «Будды неизмеримого света», в позе медитации. Япония, XIII в.

Вторая стадия трансформации титана – это та, на которой он рассеивает и уничтожает эту силу для себя, а ни для кого другого. Именно к такого рода триумфу стремились в Индии «лесные философы», которые отвергали и презирали не только земные боли и удовольствия, но и ад и небеса. «Первым условием йоги является отказ от плодов действий, будь то в этом мире или в следующем»⁸⁰⁸¹. А в классическом труде по этому вопросу, Йога-сутре Патанджали, мы читаем, что когда йог начинает прогрессировать в деле аскезы, направленной на отказ от мира и преодоление мира, то начинает слышать искушающие его голоса: