Полет нормальный

— Обратить внимание на Италию и Чехословакию, — не стал продолжать тему Сталин, — а вот тут он, пожалуй, прав. Британия хоть и продаёт нам свои технические новинки, но втридорога и общается сквозь зубы. Да и аналоги большинству новинок имеются в других странах. Америка…

— С ней не всё так однозначно, — закуривая, ответил Киров, — я обдумывал ситуацию, но вот с выводами пока сложно. Сотрудничество такое… троянское. Посмотрел выкладки Прахина по заводам Форда и… в чём-то согласился. На тот момент это было не то чтобы верным решением — единственным! Кто ещё с нами сотрудничал? Считай и никто! Германия начала, но тем англосаксы живо кислород перекрыли — побеждённым-то.

Сделав несколько затяжек, Сергей Миронович помолчал, вспоминая былое.

— … а тут Форд, готовый поставлять нам не только автомобили, но и строить автомобильные заводы. Какая у нас альтернатива была, а? Если серьёзных игроков вспомнить, а не обещалкиных, что авансами кормят, да после передумывают.

— Не было, — задумчиво согласился Сталин, кавказский акцент которого стал заметным, — тут ты прав, Форд на тот момент был безальтернативным кандидатом. Выбор без выбора.

— Это сейчас мы укрепились да разбогатели малость, ну и кризис нам на руку, не без этого! Хе-хе-хе! Устаревшую линию сборки нам Форд поставил, уже на тот момент устаревшую.

— Линию, да… — Сталин качнул в руке папку, — Может, и в самом деле на маленькие страны внимание обратим? Чехословакия обладает мощной и очень наукоёмкой промышленностью[188], даже чересчур мощной. В условиях кризиса они вряд ли слишком уж сильно будут оглядываться на Англию с Францией. И противовес той же Австрии с Германией может получиться, с нашей помощью. А может и нет… нужно как следует всё обдумать.

* * *

— Ссора Рёма и Гитлера напоминает ссору двух любовников, расставшихся со скандалом, — писал Ремарк[189] из Швейцарии, — Пламя страсти ещё тлеет под пеплом обиды, и может разгореться вновь, но сойдутся ли они вновь, зависит… Да чёрт его знает, от чего зависит!

— Мне откровенно противно наблюдать, как на политический Олимп Германии упорно карабкаются сатиры, считающие себя богами. Как человек творческий, я терпимо отношусь к сексуальным перверсиям[190] — до тех пора, пока эти перверсии не затрагивают меня.

— В настоящее же время мы можем наблюдать, как два мужеложца пытаются поиметь всю страну, поставив её раком под бравурные крики о патриотизме.

— Открытый педераст Рём[191], собравший в своих штурмовых отрядах едва ли не всех гомосексуалистов Берлина. Бравые парни в коричневой форме, марширующие по улицам немецких городов… Что это за отряды боевых педерастов?!

— Это может показаться смешным, но задумайтесь — именно этих людей поддерживаю германские промышленники. Что, неужели в Германии дела обстоят настолько плохо, что достойных кандидатов попросту нет? Позвольте не поверить!

— Левое крыло НСДАП возглавляет Штрассер, единственный недостаток которого — симпатии к Советскому Союзу. Боевой офицер, умелый организатор, но слишком порядочен, слишком независим… и социалист притом! Это минус для политика — в глазах промышленников и банкиров.

— Но неужели им по душе педерасты вроде Рёма и Гитлера? Тысячу раз да! Таких людей проще контролировать, накинув на горло тугой поводок, сплетённый из шантажа и запретных удовольствий.

— Возможно, я ошибаюсь, и германские магнаты руководствуются другими понятиями? Но какими же?! Вспоминая о нравах, царящих в закрытых прусских училищах, ответ, как мне кажется, лежит на поверхности.

— Что читаешь? — Заглянула Дженни через плечо, — а Гитлер… знаю, как же. Милый такой мужчина, очень обходительный. Папа его хорошо знает.

Эпилог

Тысяча девятьсот тридцать первый год подходил к концу, и я подводил его итоги.

С Дженни… сложно. Гитлер в качестве друга семьи меня, как ни странно, не покоробил. Сейчас это всего лишь политик, притом не самый радикальный. В Германии, Европе и США считать таких можно дюжинами.

Дженни, кажется, так и не полюбила меня. Состоялась помолвка, получено согласие выйти замуж и назначена дата свадьбы, но… она позволяет себя любить, но не любит.

И это волнует меня сильней, чем надвигающаяся Вторая Мировая.

Гостиничный бизнес развивается, хотя нашлось немало подражателей, и монополию на хостелы сохранить не удалось. Немного досадно, но ожидаемо, удивительно даже, что достаточно сырая идея выросла и окрепла, принеся мне почти пятьдесят миллионов…

… немалую часть которых я вложил в другие бизнес-проекты, и не все оказались настолько удачными. Порядка пяти миллионов сгорело, ещё десяток вложено в разного рода акции, и могут как окупиться многократно, так и пропасть безвозвратно.

Азарт… азарт и жадность подвели меня. Попытка сыграть на знании будущего, одновременно это будущее изменяя, оказалась не слишком удачной. Казалось, что я всё просчитал, и изменения пойдут так, как надо мне надо…

Переиграть людей, ставших причиной Великой Депрессии и контролирующих процесс, не вышло, но хотя бы остался при своих. Заработал на гостиницах, спустил на акции… в целом при своих.