Полет шершня

Петеру стало ясно, что камера Арне вовсе не сломила. Он твердо придерживался своей истории, которая была сомнительна, но не невозможна. Петер начал побаиваться, что Арне так и не заговорит. И сказал себе, что это всего лишь предварительная перестрелка, надо усилить нажим.

– Значит, ты даже не знал, что полиция тебя ищет?

– Да.

– Даже когда полицейский гнался за тобой по саду Тиволи?

– Наверно, он гнался за кем-то еще. За мной полицейские не гнались.

– Так ты что, не видел тысячи плакатов с твоей физиономией, расклеенных по всему городу? – с сарказмом осведомился Петер.

– Видимо, пропустил.

– Тогда зачем ты изменил внешность?

– А я ее изменил?

– Ты сбрил усы!

– Это потому, что кое-кто сказал мне, будто с усами я похож на Гитлера.

– Кто сказал?

– Девушка с Борнхольма, Анне.

– Ты сказал, ее звали Анника.

– Для краткости я звал ее Анне.

С подносом вошла Тильде Йесперсен. От запаха поджаренного хлеба у Петера потекли слюнки. Он был уверен, что и Арне реагирует так же. Тильде налила ему чаю, а потом, улыбнувшись Арне, спросила:

– А вы хотите?

Тот кивнул.

– Нет, – буркнул Петер.

Тильде пожала плечами.

Этот обмен репликами был инсценировкой: Тильде притворялась любезной, чтобы Арне почувствовал к ней симпатию.

Она принесла еще один стул и села пить чай. Не торопясь, Петер съел несколько ломтиков поджаренного хлеба с маслом. Арне, продолжая стоять, наблюдал за чаепитием. Покончив с чаем, Петер продолжил допрос.

– В служебной комнате Поуля Кирке я нашел зарисовку военного оборудования, установленного на острове Санде.

– Я потрясен, – отозвался Арне.

– Если бы его не убили, эти зарисовки он передал бы британской разведке.

– У него могло быть вполне невинное объяснение на этот счет, если б его не пристрелил один рьяный болван.

– Это твои зарисовки?

– Вот уж нет!

– Санде – твоя родина. Твой отец – пастор тамошней церкви.

– Это и твоя родина тоже. У твоего отца там гостиница, где по выходным напиваются нацисты.

Этот выпад Петер оставил без внимания.

– Когда я столкнулся с тобой на улице Святого Павла, ты побежал от меня.

– Ты был с пистолетом. Иначе я просто разбил бы твою уродливую физиономию, как когда-то за почтой, лет двенадцать назад.

– Да я за почтой тогда свалил тебя с ног!

– Но я-то поднялся. – Арне с улыбкой повернулся к Тильде. – Видите ли, наши семьи уже много лет на ножах, это истинная причина данного ареста.

Петер оставил без внимания и это.

– Четыре дня назад на базе объявили тревогу. Кто-то потревожил сторожевых собак. Часовые заметили человека, который бежал по дюнам по направлению к церкви твоего отца. – Говоря это, Петер внимательно следил за лицом Арне. Пока что тот не выразил удивления. – Это ты бежал через дюны?

– Нет.

Нюхом чуя, что Арне говорит правду, Петер продолжил:

– Дом твоих родителей осмотрели. – В глазах Арне мелькнул страх: этого он не знал. – Искали незнакомца, а нашли молодого человека, спящего в своей постели. Пастор сказал, это его сын. Это был ты?

– Нет. Я дома с Троицы не был.

И снова Петер почувствовал: Арне не лжет.

– Два дня назад твой брат Харальд вернулся в Янсборгскую школу.

– Откуда, по твоей низости, его исключили.

– Исключили его потому, что опозорил школу!

– Написав на стене шутку? Ах какой ужас! – И снова Арне обратился к Тильде. – В полиции решили отпустить моего брата, не предъявив обвинения, но Петер поехал в школу и настоял на исключении. Представляете, до чего он ненавидит нашу семью?

– Он разбил окно, влез в лабораторный корпус и воспользовался фотолабораторией, чтобы проявить пленку, – продолжал Петер.

У Арне распахнулись глаза. Очевидно, это для него была новость. Наконец-то он дрогнул.

– По счастью, его заметил другой мальчик. Я узнал об этом от отца этого юного лояльного гражданина, который верит в закон и порядок.

– Нациста, надо полагать.

– Это была твоя пленка, Арне?

– Нет.

– По словам директора школы, на пленке были снимки обнаженных женщин. Он утверждает, что конфисковал пленку и сжег ее. Директор лжет, не так ли?

– Понятия не имею.

– Убежден, что на пленке заснята военная установка на Санде.

– Да ну?

– Это ты заснял ее, верно?

– Нет.

Нюхом чуя, что понемногу подбирается к Арне, что того пробирает страх, Петер усилил напор.

– На следующее утро некий молодой человек позвонил в дверь Йенса Токсвига. Один из наших полицейских открыл дверь – средних лет сержант не слишком большого ума. Парень притворился, что ошибся адресом. Соврал, будто ему нужен врач, и сержант, неотесанный простак, поверил. Этот молодой человек твой брат, так?

– Я абсолютно уверен, что нет, – отозвался Арне, но на лице его отразился испуг.

– Харальд принес тебе проявленную пленку.

– Нет.

– В тот вечер в дом Йенса Токсвига поступил звонок с Борнхольма. Звонила женщина, которая назвала себя Хильде. Как, ты сказал, звали девушку, с которой ты познакомился на Борнхольме? Хильде?

– Нет, Анне.

– А кто такая Хильде?

– Понятия не имею.

– Возможно, это фальшивое имя. Могла это быть твоя невеста, Хермия Маунт?

– Она в Англии.