Полет сокола

Вариантов было всего два, идти к толпе или оставаться здесь. И оба мне совершенно не нравились. От толпы способных на погром людей я по определению не ждал ничего хорошего. Пусть даже это сбор филателистов — действуя как единое, сторукое и стоногое существо с именем «толпа» превращалось в абсолютно не рассуждающий механизм, живущий по своим законам. И у одиночки против него не имелось шансов.

Остаться здесь или забраться в какой-нибудь дом было чревато опасностью навлечь на себя гнев неведомой личности, забросившей меня в эту задницу мира. Поэтому я решил пока двигаться к гомону живых, но по возможности обойти их, не вступая в контакт.

Также со всеми предосторожностями я двинулся в обратный путь. В том, что это не напрасно, я убедился сразу. За очередным поворотом лежал труп зверолюдки-волчицы. Порванное платье, залитое кровью, множество ножевых ран и следов от ударов тупыми предметами. Некоторые предметы валялись тут же, они сломались в процессе избиения волколаки. Убивали ее различной домашней утварью, и это означало подтверждение моих подозрений о погроме.

Удвоив осторожность, двинулся дальше. Следующей находкой оказался мертвый гном, а точнее, дварф. Гномы — существа социальные, жизни без родни и рода они себе не представляют. Поэтому самым страшным наказанием у них считается не смертная казнь, а изгнание. Осужденный теряет право носить бороду и зваться гномом. Теперь и до скончания веков он дварф. В империи их почти не было, не уживались они с бывшими сородичами, а вот в Диких землях, наоборот, практически не было гномов.

Но не расовая принадлежность привлекала внимание в этом трупе, а то, что он был без одежды и практически без кожи, местами даже проглядывали кости. Лежал он на пятне пропитанного кровью песка, посреди улицы, вымощенной камнем. Это очередной очень плохой признак, худший из череды всех плохих признаков за сегодняшнее утро. Дварфа убил маг земли, если конкретнее, то маг стихии песка. Самая быстрая из всех магий земли, эта была особо опасна в данном регионе, где песка ну просто очень много. Наличие мага у нападавших стало самой мерзкой новостью за сегодняшний день, исключая само мое появление здесь.

Аккуратно обойдя тело, стараясь при этом не наступать на песок, я двинулся дальше по улице. Скорость моих шагов была обратно пропорциональна громкости голосов сотен живых, собравшихся впереди. Чем они были ближе, тем медленнее я шел, дольше вглядывался в происходящее за поворотами и замирал, стоило почудиться движению. Выбитые двери и окна некоторых домов скорости мне не прибавляли. Как и кровавые потеки на стенах. Встретилась мне также и лавка дварфа, возможно, даже того, который лежал сейчас в луже своей крови. Выбить двери или вырвать окна нападавшие не смогли и поэтому просто подожгли ее. Видимо, хозяин забаррикадировался внутри, но от пожара не скроешься, и он решился на прорыв. Вот тут его и достали.

Тем временем стало понятно, почему шум напоминал прибой. За тихим гулом голосов следовали взрывы криков, как будто там, дальше, проходил митинг и выступающих благодарили аплодисментами. Вот только казалось, что этот митинг был кровавым.

Я подошел уже настолько близко, что слышал голос, что-то кричащий толпе. Стало ясно, что буквально за следующим поворотом увижу, что же там происходит. Но желания лезть в эту заваруху у меня не было совершенно.

Подойдя поближе, увидел узкий проулок, перпендикулярно отходящий от основной улицы. На фасаде дома, расположенном тут, был небольшой балкончик, позволяющий подняться на него с земли, а оттуда перебраться на крышу. В этой бесснежной местности кровли домов делали плоскими, что позволяло залечь, спрятавшись от любопытных глаз, и понаблюдать за происходящим.

Залезть на дом оказалось несложно. Подползши к бортику, опоясавшему крышу, я, сняв панаму, осторожно приподнял голову. Сказать, что увиденное мне не понравилось, — это очень сильно преуменьшить впечатление. На площади посреди людской толпы был возведен самый настоящий эшафот. И на нем на коленях стояли металюди. Как раз сейчас дюжие мужики выдернули из них волколака, цветом шерсти похожего на убитую, которую я видел на дороге, что-то надрывно крича, уложили на установленную тут же колоду и отрубили ему голову. Кровью было залито все вокруг эшафота, включая людей, буквально грудью наваливающихся на него. А один из палачей, держа отрубленную голову за волосы, что-то дико проорал и, размахнувшись, бросил ее в толпу. Толпа взвыла в экстазе. Голова волколака пошла по рукам. Каждый хотел что-то проорать небесам, потрясая отрубленной частью тела. А тем временем к месту казни уже тащили следующего.