Полет сокола (сборник)

Голос наверху стал звучать громче. Слов мы не могли разобрать, но было совершенно очевидно, что начался долгий разговор.

– Наверное, мне стоит подняться наверх, – озабоченно сказала она. – За последние дни столько всего произошло. Профессор Элиа…

– Значит, вы уже слышали? – спросил я.

Она всплеснула руками и стала ходить взад-вперед по комнате.

– Сегодня утром в первом же телефонном звонке мужу представили крайне преувеличенный отчет о том, что случилось во вторник вечером, – ответила она. – Он узнал об этом не от самого профессора Элиа и не от профессора Риццио, а от одного из сплетников, которыми кишит это место. Но как бы то ни было, вред причинен. Муж страшно расстроен. Немного позднее сюда собирается прийти ваш брат, чтобы все ему объяснить и хоть немного успокоить.

– Синьора, – сказал я, – как раз об Альдо я и пришел поговорить с вами.

Она вся напряглась, и ее лицо превратилось в маску. Лишь глаза предательски выдавали ее волнение.

– О чем именно? – спросила она.

– Фестиваль, – начал я. – Я слышал, как брат говорил со студентами о фестивале. Он стал для них такой же реальностью, как и для него, что очень опасно. Я думаю, фестиваль надо отменить.

Беспокойство исчезло из ее глаз. Она улыбнулась.

– Но ведь в этом все дело, – сказала она. – Это всегда так. Ваш брат сочиняет сценарий. Он делает его таким живым и реальным, что каждый участник чувствует себя подлинным историческим персонажем. В прошлом году так было со всеми нами. И результат был просто великолепен. Вам это скажет любой.

– В прошлом году меня здесь не было, – сказал я. – Но я знаю, что в этом году все будет иначе. Во-первых, действие будет разворачиваться не в герцогском дворце, а на улицах. Студенты будут сражаться на улицах.

Все еще улыбаясь, она смотрела на меня с явным облегчением оттого, что я не затронул тему ее отношений с Альдо.

– В прошлом году мы тоже шли процессией по улицам, – сказала она. – Точнее, шел мой муж, изображавший папу Клемента, со своей свитой. Я была среди дам и кавалеров, которые ожидали его во дворе герцогского дворца.

Обещаю вам – не будет ничего такого, чего следовало бы бояться. Полицейские к этому привыкли, все пройдет спокойно.

– Разве восстание может пройти спокойно? – спросил я. – Разве студенты, а им, как говорят, будет выдано всевозможное оружие, могут контролировать свои действия?

Она всплеснула руками.

– Они и в прошлом году были вооружены. И уж конечно, если кто-нибудь из них слишком увлечется, его быстро остановят. Не сочтите меня слишком черствой, Бео, но мы уже три года устраиваем в Руффано такие фестивали. То есть мой муж устраивает с помощью вашего брата. Они знают, как проводить подобные мероприятия.

Все было бесполезно. Моя миссия потерпела неудачу. Точнее, была напрасной. Ничто ее не убедит, кроме прямого предательства Альдо с моей стороны. Рассказа о том, что я услышал из его собственных уст накануне вечером. Но то был запрещенный прием.

– По-моему, Альдо изменился, – сказал я, пробуя сыграть на другой струне. – Стал более мрачным, более циничным. Смех и веселая болтовня сменяются внезапным молчанием.

– Вы не виделись с ним двадцать два года, – напомнила она мне. – Это тоже надо принимать во внимание.

– Взять хотя бы вчерашний вечер, – не сдавался я. – Только вчерашний вечер. Я показал ему старое письмо нашего отца, которое случайно нашел в одной из книг библиотеки. Письмо к крестному отцу и врачу Альдо, в котором говорится, какой он прекрасный малыш. Я думал, Альдо будет приятно. Я прочел ему письмо. Он не сказал ни слова и уехал.

Ее терпеливая, почти соболезнующая улыбка сводила меня с ума.

– Возможно, он был слишком растроган, – сказала она, – и не хотел, чтобы вы это заметили. Он был привязан к вашему отцу, а ваш отец очень гордился им? Во всяком случае, я всегда так думала. Да, пожалуй, я понимаю, почему он забыл с вами попрощаться. Возможно, Бео, он и кажется вам несколько циничным, но это только на поверхности. На самом деле…

Она замолкла: внезапно вырвавшиеся наружу чувства не оставили и следа от ее кажущейся холодности и сдержанности. Наверное, подумал я, именно так она выглядела в воскресенье вечером, когда Альдо, пожелав мне доброй ночи, вернулся в музыкальную комнату; в тот вечер, когда мотороллеры с ревом объезжали город, а замаскированные студенты врывались в женское общежитие, чтобы учинить шутовское насилие над синьориной Риццио. "Жена наиболее уважаемого гражданина пала жертвой любострастия". Вставал вопрос – которого? В ответе я не сомневался.

– Прошу прощения за то, что я отнял у вас столько времени, – сказал я. – Когда увидите Альдо, пожалуйста, не говорите ему о моем визите. Но попросите его быть осторожным.

– Непременно, – ответила она. – К тому же мой муж захочет подробнее узнать программу фестиваля, хотя, возможно, состояние здоровья не позволит ему самому принять в нем участие. Послушайте…

Телефонный разговор наверху закончился. В комнате, а затем на площадке послышались шаги.