Полет ворона

Из недр огневской «Нивы», как по мановению волшебной палочки, явились и роман Ф. М. Золотарева, и сценарии Трухановского для образца, и портативная пишущая машинка «Трэвел-Люкс» югославского производства, и бумага «верже», плотная и непривычно скользкая...

Иван преобразился до неузнаваемости — видимо, Ник, знавший его с детства, подобрал нужный ключик. Сразу разговора он удалился на заднее крыльцо с книгой Золотарева и пачкой «Беломора» и весь день читал, чиркая карандашиком на полях и закладывая что-то страницы обрывками газеты. На другой день он, хоть и с ворчанием, ровно в девять уселся за вычищенный и поставленный в его закуток столик из-под Лизаветеных лаков-красок, извлек чистый лист бумаги и начертал на нем:

« ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ». Киносценарий. План:"

Ниже он в столбик написал имена главных и второстепенных героев, возле каждого имени набросал общие характеристики: типаж, возраст, линию поведения, основные сцены. На обед его пришлось звать трижды, а после ужина он пренебрег «личным временем», предоставленным ему Ником, и отправился работать дальше.

Проснувшись поутру, Лизавета с Таней с удивленным удовлетворением услышали из его закутка стук машинки. К завтраку он выйти отказался, и Таня принесла на его столик кофе и тарелку с бутербродами. Он даже не поднял на нее глаз, продолжая выстукивать первые страницы сценария и периодически сверяясь с раскрытой возле машинки книгой. Таня вышла на цыпочках.

Сенокосная страда кончилась, и у нее появилось время не только сбегать на озеро, но и походить по лесам, пособирать ягоду. Ник с Огневым присоединились к ней, найдя во дворе старые, но вполне годные корзинки.

Ягоду, будь то морошка на болоте или малина на просеке, она брала играючи, с песнями, не уставая ничуть и только время от времени отмахиваясь от особо надоедливых комаров. Набрав полный кузовок, она ставила его в приметное место и начинала собирать в корзинку Ника или Огнева, которые за ней угнаться и не порывались.

Oна была дома, в своей стихии. Это сказывалось и в ее движениях — неспешных, но ловких и спорых, — в походке, в особой насыщенности голоса. А пела она непрестанно — и по пути на ягодник, и на болоте, и вышагивая по песчаному проселку назад в деревню. Мужчины не могли угнаться за ней и на дороге. То и дело слышались их возгласы: «Танюша, постой!» Тогда она останавливалась, оборачивалась и поджидала их, щуря зеленые глаза.

— Видал? — догоняя ее, сказал Ник. — Дриада, лесная нимфа. Голос, пластика, лицо...

— Не знаю, — с некоторым раздражением отвечал Огнев. — Не в моем вкусе. Слишком много этого... не знаю, как сказать.

— Откуда тебе? — с легкой насмешкой заметил Ник. — Насчет же твоих вкусов все давно известно. А «это», которого у нее, по-твоему, слишком много, называется сексуальностью. И в нашей Танечке она особенно хороша тем, что совершенно неосознана. И это отличает сие чудное создание от секс-бомб и бомбочек нашего мира... Знаешь, Юрочка, мне кажется, что мы ехали за одним зайцем, а можем поймать сразу двух.

— Ты это о чем? — кисло осведомился Огнев.

— Послушай меня, родное сердце. Ты ж профессионал. Постарайся взглянуть на нее не глазами отдельно взятой биологической особи, коей ты являешься в настоящий момент, а глазами того самого среднего зрителя, на которого мы, в конечном счете, и должны работать. Посмотрел? Убедительно?

— Может, и так, — нехотя согласился Огнев. — Но еще работать и работать.

— Ничего, мы люди бывалые... Кстати, нулевой цикл беру на себя.

— Эй, мужики, что еле плететесь? Стемнеет скоро! — крикнула с пригорка Таня.

— Идем, идем!

За день до намеченного отъезда Иван вышел в горницу, где Таня с Лизаветой накрывали к ужину, а Ник с Огневым сидели просто так, и гордо плюхнул перед Ником стопку напечатанных листков.

— Вот, — сказал он, протирая покрасневшие глаза.

— Ну-ка, ну-ка... — Ник аккуратно отложил стопку в сторону, взял верхний листочек, принялся читать.

— Никита, ужин стынет, — напомнила через несколько минут Лизавета.

— Ничего, ничего, я сейчас, — рассеянно ответил Ник, Не отрываясь от бумаг.

— Лизавета, — с укоризной сказал Иван. — Вы же видите...

— Да, Лизка, ты его лучше не отвлекай сейчас, — подхватила Таня.

Лизавета кивнула и замолчала.

Через полчаса Ник отложил сценарий и с жадностью накинулся на холодную картошку с салом. Иван смотрел на него ужасным взглядом.

— Ну, ну как?! — пролаял он, прожигая взглядом дыру в голове Ника.

— Дай прожевать-то, — сказал Ник и шумно хрустнул малосольным огурчиком.

— Вы попейте пока. — Лизавета налила Ивану кружку молока. Он выдул ее одним махом и вновь воззрился на Ника.

Тот покончил с огурцом, налил себе чаю, хлебнул и, выждав драматическую паузу, сказал:

— Ванька, ты гений.

— Что, правда хорошо?! — Иван так резко подался головой вперед, что опрокинул вазу с печеньем.