Полет ворона

— Это плохо?

— И хорошо, и плохо. Хорошо, потому что без этого ты была бы уже не ты, а другой человек. А плохо потому уа что с этим трудно жить.

— Я знаю. Но не умею жить легко. Не получается.

— Это я тоже успел заметить. — Никита улыбнулся. По резиновому кругу поехал багаж с киевского рейса. В числе первых показался Танин кожаный чемодан, купленный специально ради этой поездки.

— Он? — спросил Никита.

Таня кивнула. Рявкнув: «Поберегись!», Никита ловко вклинился в плотную толпу, окружившую конвейер, и секунд через двадцать вынырнул с чемоданом.

— Все? Больше ничего нет?

— Ничего.

— Тогда пошли.

Никита вывел ее на площадь перед аэропортом, открыл дверцу оранжевой «Нивы», бросил чемодан на заднее сиденье и поклонился Тане:

— Прошу!

— Огневская? — спросила Таня, показывая на машину.

— Юрина, — подтвердил Никита. — Езжу по доверенности. Из него шофер тот еще, по городу боится ездить.

— Как он?

— Снялся летом в двух плевых эпизодиках, один из них наш. Теперь торчит в своей Москве, в полной мерехлюндии.

— Противный он какой-то…

— Кому как. Народ любит.

Они тронулись с места. Никита вел машину плавно, не спеша, и Таня немного вздремнула в дороге.

— Приехали! — сказал Никита. Они стояли возле Таниной двенадцатиэтажки. Никита выгрузил чемодан и, заперев «Ниву», первым направился к подъезду. Таня еле поспевала за ним.

— Я тут опять, по старой памяти, похозяйничал у тебя, так что ты не удивляйся, — предупредил он, когда они стояли в лифте, как ни странно, работающем. — Ты же помнишь, Иван в тот раз оставил мне ключи, а ты вроде бы не отобрала.

— Забыла, — с улыбкой сказала она.

Они вошли в квартиру, и первым делом Таню поразил запах. В воздухе смешивались запахи жареной утки, свежей сдобы, печеных яблок. Она удивленно посмотрела на Никиту.

— В честь прибытия хозяйки решил блеснуть кулинарным искусством. Салат «Самурай», утка в яблоках, ореховый торт с шоколадом. Ты не возражаешь?

— Нисколько. И все сам?

— Собственноручно. С утра у плиты колдовал.

— Зачем ты так?

— Поверь, было совсем не в тягость. Для тебя же. Таня промолчала и зашла в гостиную. Стол был безупречно сервирован на двоих. У каждого места одна на другой стояли три тарелочки, на верхней лежала полотняная салфетка, слева от прибора — три вилочки, справа — три ножа, а еще — бокал и рюмка. В самом центре красовалась высокая ваза с яблоками, грушами и виноградом.

— Как в лучших домах, — сказала Таня.

— Почему «как». Для меня твой дом и есть лучший…. Ну-с, ручки мыть и за стол. Первая перемена — холодные закуски.

Пока Таня умывалась, на столе в дополнение к обещанному «самураю» появилась свекла с орехами и майонезом, зелень, половинки помидоров, фаршированные яйцом и еще чем-то вкусным, графинчик с чем-то желтым и запотевшая бутылка шампанского. Таня ахнула.

— Ну ты даешь!

— За тебя! — торжественно произнес Никита, поднимая бокал.

— Тогда я-за тебя.

— Молчи и пей. За меня потом выпьешь, если захочешь.

— Обязательно.

Они чокнулись, получилось как-то особенно звонко..

— Оставь местечко для утки и торта, — посоветовал Никита, когда Таня положила себе четвертую порцию «самурая».

— Ничего, управлюсь.

— Тогда предлагаю паузу перед горячим, — сказал Никита. — Я хочу тебе кое-что показать. Таня вытерла руки салфеткой.

— Показывай.

— Иди сюда. Это надо держать бережно, подальше от еды, чтобы не запачкать ненароком.

— Да что же это?

Никита снял с серванта кожаную папку с золотым тиснением «Мосфильм» и, сдув с нее воображаемые пылинки, протянул Тане, пересевшей на кровать. Таня раскрыла папку.

— Впрочем, нет, — сказал Никита, отобрав у нее папку. — Такое надо читать вслух и стоя.

— Можно я посижу? — попросила Таня. Никита подумал и кивнул.

— Тебе все можно… Итак, мы начинаем. — И он заголосил заунывно-торжественно, чуть нараспев, очень противно: — Ленинской коммунистической партии посвящается…

Таня вздрогнула. Никита, и бровью не поведя, продолжил:

— Геннадий Шундров. Начало большого пути. Две серии. В ролях: В. И. Ленин — Михаил Ульянов, Н. К. Крупская — Ия Саввина, Я. М. Свердлов — Игорь Кваша, А. В. Луначарский — Евгений Евстигнеев…

Он продолжал зачитывать список известнейших исторических личностей и не менее знаменитых, во всяком случае несравненно более любимых, актеров. Таня слушала, не вполне понимая, как все это следует понимать.

— И наконец, А. М. Коллонтай — Татьяна Ларина… Дальше уже эпизоды… Ну как? Таня со страхом смотрела на него.

— Слушай, я ничего не понимаю. Откуда ты это взял?

— Все утверждено и подписано на самом высоком уровне. Выход запланирован на февраль, к началу какого-то важного партийного мероприятия. Так что сегодня отдыхаешь, три дня вчитываешься в роль — откровенно говоря, этого много, потому что задействована ты там всего в трех сценах, причем в одной позволяешь себе спорить с самим Владимиром свет Ильичом, после чего тебя от греха подальше направляют послом в солнечную Швецию, и ты навсегда исчезаешь из фильма. В четверг садишься на «Красную стрелу» и в пятницу утречком предстаешь пред светлы очи Самого. Не волнуйся, тебя встретят, причем на высшем уровне.

— Погоди, кого это Самого?