Полет ворона

— До машины можно. И сразу обратно. Ее выносили, прикрыв казенным байковым одеялом поверх пледа, в который ее закутал Павел. Санитары несли носилки, а сбоку пристроилась медсестра, держа в высоко поднятой руке капельницу. Шланг капельницы прятался под одеяло. Павел пошел с другой стороны, держа Таню за желтую, сухую ладонь. Но на лестнице он отстал от носилок, иначе было не пройти. Он пристроился рядом с молодым, энергичного вида врачом.

— Скажите же, что с ней? Будет жить?.

Врач досадливо отмахнулся.

— Делаем все возможное, сами видите. Пока ничего определенного сказать нельзя. Завтра видно будет.

— Но все же? Есть надежда?

Врач остановился и зло посмотрел на Павла.

— Есть! — словно выплюнул он. — Если до сих пор не окочурилась, значит, откачаем как-нибудь!

Павел застыл, а врач засеменил по лестнице, догоняя носилки. Павел не бросился вслед за ним, а постоял, посмотрел, как Таню выносят из дверей подъезда, и поднялся наверх, тяжело переставляя ноги.

— Судьба, Павел Дмитриевич, судьба, — философически заметил Валерий Михайлович Чернов, следователь прокуратуры. — Второй раз в течение месяца сводит нас, и все по делам не шибко приятным…

— Я хочу видеть мою жену, — глухо сказал Павел, глядя на собственные ладони.

— Вот ответите на несколько вопросов, тогда и увидите. Верно, Семен Витальевич?

— Вообще-то в эти палаты мы посторонних не допускаем, но в виде исключения…

— Вот и прекрасно, — сказал Чернов-следователь и стал расстегивать портфель.

Разговор этот проходил в кабинете заведующего специальным наркологическим отделением больницы имени Скворцова-Степанова, что возле станции Удельная. Именно туда привезли по «скорой» Таню, именно туда, предварительно договорившись по телефону, отправился наутро Павел и именно там он, к полному своему удивлению, встретил однофамильца из прокуратуры.

— А вы, Павел Дмитриевич, цените, — продолжал следователь. — Чем тягать вас в управление, мотать нервы всякими там повестками, пропусками, мы являемся прямо туда куда и вы поспешили явиться.

— Спасибо, — скривив рот, ответил Павел. — Спрашивайте уж поскорее.

— Что ж, к делу так к делу… Согласно протоколу, составленному двенадцатого двенадцатого сего года на месте происшествия, вы опознали в погибших гражданина Зейналова и гражданку Крестовоздвиженскую. Так?

— Простите, не понял, — сказал Павел. — Какого еще Зейналова?

— Да вот же! — Следователь протянул Павлу две фотографии. С одной ослепительно улыбался красавец Якуб, с другой незряче пялилась омерзительная маска, карикатурный двойник того же лица — раздутое, пятнистое, мертвое.

— Да, это Якуб, — сказал Павел. — Фамилии не знаю.

— Зейналов Якуб Зейналович, тысяча девятьсот пятидесятого года рождения, уроженец города Дербента, азербайджанец, образование высшее купленное, две судимости, — поведал Павлу следователь.

— Я знал только, что он Якуб и что азербайджанец, про остальное слышу впервые, — сказал Павел.

— Хорошо. Итак, вы подтверждаете, что это Зейналов. Гражданку Крестовоздвиженскую Анджелу Наримановну смотреть будем?

— Нет, — сказал Павел. — Подтверждаю.

— Вы хорошо знали покойных?

— Почти не знал. Это были друзья жены. У нас с ней разные компании. Особенно последние полтора-два года.

— Значит, совсем не знали?

— Якуба я вообще видел один раз в жизни… точнее, два. Анджелу почаще, но ничего толком о ней не знал. Думал, что она — актриса.

— А узнали, что она кто? — оживился следователь.

— Да я, собственно, ничего не узнал. Так, по повадкам, по намекам предположил… — «Не стану я говорить этому деятелю про то, как в прошлом году Таню разыскивал. Мало ли во что он ее впутает?»

— И что же вы предположили?

— Ну, что она… скорее смахивает на… на особу легкого поведения…

— Интересно. И как вы отнеслись к тому, что ваша жена водит компанию с такой особой?

— Понимаете, я начал… предполагать, только когда мы с женой уже… в общем, мы не жили вместе. Я уже не имел права что-то ей советовать.

— Вот как? Умыли руки?

— Слушайте, я же и подумать не мог…

— Чего не могли подумать?

— Что все так кончится… Это были ее друзья.

— Интересные друзья. Торговец наркотиками и валютная проститутка.

— Что? — Павел надеялся, что удивление в его голосе прозвучит достаточно искренне.

— Да, представьте себе. — Следователь буравил Павла глазами. — Самая подходящая компания для невестки товарища Чернова.

— Когда мы жили вместе, они у нас в доме не бывали, — твердо повторил Павел.

— А этот? — Следователь положил перед Павлом еще одну фотографию. Тощий взъерошенный тип с темными кругами под безумными глазами, одетый в больничную пижаму.

— В первый раз вижу, — Павел пододвинул фотографию обратно следователю.

— Надо же! А вот гражданин Ларин Иван Павловича утверждает, что знаком с вами с самого детства.

— Что?! — На этот раз заботиться об искренности удивления не приходилось. — Дайте-ка еще раз.

Павел вгляделся в фотографию. Теперь, когда ему сказали, что это Ванька Ларин, он узнавал знакомые черты. Но как он жутко изменился за полгода. А такой был толстомордый, гладкий, довольный.

— Узнали? — ехидно осведомился следователь.

— Теперь узнал. Он сильно изменился.