Полеты над пропастью

– Я вас долго не задержу, – вступила в разговор. – Меня зовут Татьяна Александровна, и я занимаюсь расследованием убийства вашего друга.

– Я вас покину, – сказала Прикладниковская. – Владик, ты потом просто захлопни дверь.

– Хорошо, тетя Катя.

– Так о чем вы хотите со мной поговорить? – спросил Владислав, когда Прикладниковская ушла.

– Скажите, Владислав, когда вы в последний раз виделись с Константином?

– За пару дней до его отъезда в Тарасов, – ответил друг Константина.

– А он сказал вам, что собирается уезжать? – спросила я.

– Нет, не говорил. Я об этом, ну, о его поездке, узнал только тогда, когда это все… случилось.

– Как вы считаете, Владислав, по какой причине могли убить вашего друга? – задала я еще один вопрос.

Владислав покачал головой.

– Черт ее знает, – вздохнул он. – Хотя…

– Ну? Что такое? Говорите.

– Да знаете… я вот все это время думал… а вдруг я явился причиной? Ну, не прямо, конечно, а косвенно.

– Поясните свою мысль, – попросила я, – я не понимаю.

– Ну, видите ли, возможно, Костик поддался на мою агитацию, что нужно активнее вскрывать недостатки нашего руководства.

– Это вы имеете в виду Простовойтова?

– Ну да, его в основном, – подтвердил Владислав. – Он же руководит городом. А Костя, как правило, занимался, на мой взгляд, более частными вещами. Ну, там помочь кому-то получить то, что полагается по закону, а то ведь чинуши тормозят, как всегда. Я понимаю, что это тоже очень много значит, но… вот вы знаете, когда я учился в Германии у местных плиточников, я поразился, насколько там все законопослушные и как рационально тратятся средства. У нас же только пускают пыль в глаза, наводят внешний лоск, а настоящие проблемы годами не решаются: дороги, коммуникации, жилье. Вот я Косте все время об этом говорил и… возможно, он все-таки решился написать обличительную статью, и вот…

– Но ведь наверняка вы об этом не знаете? О том, что Константин работал над такого рода статьей.

– Нет, не знаю, – ответил он.

– То есть, я имею в виду, Константин вам не объявлял, что вот он планирует написать о творящихся нарушениях в городской администрации? – внесла я уточнение.

– Да нет, такого разговора у нас с ним не было.

– Ну, значит, наверное, и в планах у Константина не было ничего подобного, – предположила я.

Владислав снова вздохнул.

– А меня все-таки гложут сомнения. Вдруг Костька решился-таки написать о Простовойтове, просто держал все в тайне и мне ничего не сказал. А кто-то из администрации пронюхал и вот… Или, вот, думаю, Костик мог предложить эту тему своему редактору. Нет-нет, главный, конечно же, никогда бы не дал своего согласия напечатать такой материал! Он же с администрацией на дружеской «ноге», как говорится. Вот я и думаю, а что, если Костя все-таки начал работать с этой темой, и об этом стало известно Солодовникову, а через него и Простовойтову, ну и… В общем, не нравится мне ни Солодовников, ни Простовойтов, одного поля ягоды. Что тот, что другой – скользкие типы! Не внушают они доверия!

– Я только что беседовала с Солодовниковым, он меня уверял, что подобные темы у них в газете не раскрываются, что это не тот формат. И я не думаю, что человека могут убить лишь за намерение вскрыть проблемы, пусть даже и очень серьезные. А вы, Владислав, как считаете? – спросила я.

– Да, я согласен с вами в принципе, но… А, черт ее знает! Вы ведь расследуете это дело? Тетя Катя правильно сказала?

– Да.

– Ну, вот, найдите того, кто это сделал! – попросил он.

– Найду обязательно, – пообещала я. – Да, вот еще один вопрос. Скажите, а у Константина были враги? Я имею в виду, не по журналистской деятельности, а в бытовом, обыденном плане. Ну, с кем-то там поссорился-поругался. Могла ли это быть месть?

– Нет, – решительно сказал Владислав, – насколько мне известно, у него не было таких врагов. Да у Костьки вообще был идеальный, можно сказать, характер. Очень уравновешенный, рассудительный и доброжелательный.

– Солодовников сказал, что Константин был довольно скрытным человеком, – возразила я.

– Ну и что?! – горячо воскликнул Владислав. – Этот Солодовников! Да, Костя не трепался направо и налево. Но я считаю, что это не недостаток, а напротив – достоинство. Он еще в школе отличался тем, что мог всех замирить на «раз». Каким-то таким особенным даром, что ли, обладал. Нет, – еще раз повторил он, – я не могу сказать, что кто-то ненавидел его до такой степени, что мог убить.

– Ладно, я вас, Владислав, поняла. Спасибо за то, что согласились поговорить, – сказала я и вышла в тамбур, а затем на лестничную клетку.

Надо решить, что мне делать дальше. Но лучше это сделать в машине.

Я спустилась во двор, где припарковала машину, открыла дверцу и села.

Подумав, я решила позвонить Кирьянову:

– Алло, Володь, это я, Татьяна. Я тут поговорила с матерью Прикладниковского и выяснила, что он приехал в Тарасов на серой «Хонде».

– Да, Тань. Машину мы его нашли, она находилась на стоянке автовокзала. Я просто забыл тебе об этом сказать.

– Ну и что там?

– Да ничего заслуживающего внимания мы не обнаружили.