Полевая практика, или Кикимора на природе

– За что его уважать?! – патетично воскликнула я. – Из родной общаги в холод похищает, в экстремальных условиях бросает, клевещет на друзей, еще и четверки ставит! – Последнее обстоятельство вызывало в моей душе бурю негодования, которая грозила если не уничтожить, то изрядно потрепать виновника. – Что я теперь маме скажу?! Какая четверка?! Как мне честным болотникам в глаза смотреть?! Ославил на всю округу! Кто же теперь замуж-то возьмет! Кому такая нужна?!

От напряжения, вызванного криками, у меня даже слезки выступили на глазах. Нет, серьезно! Уничтожил мне всю биографию! Растоптал светлое будущее! Выставил какой-то ненормальной врединой, которая даже из солидарности не могла на трояк сдать, а теперь сидит себе и смотрит на меня странно так, словно любуясь. Вот как его простить можно? Довел девушку, а сам сидит и ухмыляется!

– Да, состав преступления налицо, – подтвердил мужчина. – Компенсация?

Я задумалась: иметь в должниках самого преподавателя боевой магии весьма неплохо, но если знать, кто у нас этот самый преподаватель, то лучше взять деньгами. Вот только деньги – это так пошло и замызганно, что опускаться до подобного…

– Семьсот золотых!

– Идет! – усмехнулся маг, а я поняла, что продешевила. Да уж, надо было совсем совесть потерять и тысячу просить. За моральный ущерб и в фонд приданого. Надо же в будущую семью что-то принести, а то неудобно как-то.

– Альтар? – тихонько позвала я после продолжительной паузы. – Откуда у тебя столько монет?

– Всю жизнь копил, знал, что такую пройдоху встречу, обдерет как липку.

Я смутилась: все же он и так много для меня сделал. И как будто эта четверка – конец света. Переживу как-нибудь, а деньги ведь с неба не падают. А мне и остатков от его прежних капиталовложений хватает, да и «Три слона» со шпаргалками оплачивают мне плюшки в буфете и пополнение гардероба.

– Прости, – повинилась я. Мир снова стал обычным и мрачным. – Я пойду, наверное.

– Дань, подожди.

Уйти мне, конечно, не дали. Да и как уйдешь без куртки, которая оказалась ближе к магу, чем ко мне. А на улице сейчас прохладно, зима заканчивается. И пусть климат в Кирстене мягче, чем в родном мире, заболеть все же можно. Недаром самые большие очереди в поликлинике осенью и весной.

Альтар в одно слитное движение оказался рядом, обнимая меня за плечи. Я почувствовала, как он дышит мне в макушку, и тряхнула головой. А вот нечего бедных кикимор в жар вгонять. Мало того что обнял, печка такая, так еще и прическу портит! Я, может, всю ночь старалась, ворочалась, воронье гнездо соображала, а он так непочтительно в него дышит.

– Не фыркай, – попросил он на ушко и развернул меня лицом к себе. – Обиделась?

– Нет, – отрицательно покачала головой. – Просто не хочу быть такой.

Объяснить, какой именно, язык не повернулся. Но в мыслях создался не очень лестный образ молоденькой содержанки. А ведь действительно, в каком-то смысле Альтар меня и содержит. И что-то следовало предпринять, чтобы хотя бы в своих глазах так не пасть.

– Ты не такая. – Он наклонился ко мне, подул на челку и коснулся указательным пальцем кончика носа. – И чтобы я больше такого не слышал.

– Ты и не слышал! – не удержалась я от замечания, хотя прежней веселости, как когда мы дурачились раньше, не было.

– Дань, не важно. Не думай о себе так. Лучше подумай, если бы я не мог дать тебе эти жалкие семь сотен, разве стал бы предлагать, зная о природной склонности болотников решать проблему звонким металлом?

– Они не жалкие.

Я опустила голову, не желая смотреть ему в глаза. Это ему они, может, и жалкие, а я уже знаю, сколько на них жить можно, если не шиковать. И это большая сумма. И дернул меня леший за язык такое говорить. Не могла оценить свои трехминутные страдания двадцатью монетками? Гордость не позволила!

Настроение вновь поехало вниз.

– Хорошо, они не жалкие. Но я могу дать тебе их, поэтому не расстраивайся. С чего это моя Данька стала так заботиться о финансах?

– Я не твоя, я мамина, – напомнила я, но больше это смахивало на перевод стрелок.

– Была маминой, стала моей. Мы же теперь женаты, забыла?

– Это понарошку было! И вообще, мы уже развелись.

– Когда это? Я такого не помню! – не согласился Альтар, наклоняясь, чтобы наши глаза были на одном уровне. – А даже если бы и помнил, других свидетелей ты не найдешь. А я самооговором заниматься не буду.

– Тогда я стребую с тебя алименты! На содержание Жабки!

– Вот теперь я разорен. За что мне эта кара! – воздел руки к небу Альтар, выпуская меня из объятий, бухнулся на колени и запричитал: – Жизнь моя погублена! Знал же. Не связывайся с этими зелеными! Все наследство на штрафы ушло.

Я не выдержала и бухнулась рядом.

– Небо, как ты могло быть так жестоко? Видишь, человеку плохо, человек раскаивается! Дай ему памяти и разума, чтобы понял он, что все ему приснилось, и жил дальше счастливо.

Одновременно расхохотавшись, мы бухнулись на ковер. Чистый, как будто и не было прошлой ночи, он заставлял меня усомниться в событиях минувшей ночи.